Философы от мира сего

Хайлбронер Роберт Л.

Конечно, стоит отметить, что Шумпетер писал о долгосрочном периоде, тогда как мы критикуем его в рамках краткосрочного периода. Возрождение может оказаться лишь временным, и на смену ему придет капитализм с элементами мягкого социализма. Вероятно, рано или поздно бюрократизация возьмет верх над стремлением к господству над соперниками, и огромные транснациональные корпорации, объединившись в своеобразный картель, разделят мир на частные королевства - так, как это делали сто лет назад, в эпоху империализма.

Да, это всего лишь домыслы, но ведь и Шумпетерова картина мира - тоже домысел: рисуя один из возможных капитализмов, он совершенно не пытается убедить нас в его единственности. Да, предложенный им сценарий очень поучителен, но он не вытекает из развития

системы с такой же неопровержимостью, как, например, доктрины Смита, Рикардо или Маркса. Все дело в том, что прогноз Шумпетера по сути своей вовсе не является прогнозом экономическим. Скорее мы имеем дело с набором зачастую крайне остроумных утверждений относительно социальных и политических феноменов, справедливость которых нельзя доказать с той же надежностью, что позволила Смиту и Марксу построить свои внушительные теории. Зловещую роль в судьбе капитализма у Шумпетера играет разочарованный системой интеллектуал, но он вовсе не подчиняется императиву, гнавшему вперед капиталиста-накопителя или суетящегося купца; бизнесмен, решающий, что игра не стоит свеч, делает это под давлением культурных, а не экономических факторов. Да и разве сам Шумпетер, довольный собой, не заключил, что экономических процессов самих по себе недостаточно, чтобы сделать вывод о дальнейшем направлении развития системы?

Следовательно, его наследие нельзя оценивать по тем же критериям, что работы других философов от мира сего. Его предсказания касаются не столько экономики, сколько общества в целом, он размышляет о том, в каком направлении могут подуть ветры культурных перемен. Благодаря своим аристократическим замашкам, свойственной настоящему ученому надменности и печальному опыту в реальной политике и предпринимательстве, Шумпетер, по всей видимости, был способен выносить более взвешенные суждения, чем Кейнс, добивавшийся успеха слишком легко, и Маркс, который был воплощением неудачника. Жаль только, что в жертву острой как бритва наблюдательности была принесена строгая экономическая логика, служившая столь мощной опорой для взглядов мыслителей прошлого.

Последствия выводов Шумпетера в высшей степени тревожны, причем не только для капитализма, но и для всей экономики. Не стоит ли считать главной заслугой великих экономистов минувших эпох способность определять направление движения системы? Вообще говоря, не построена ли вся экономическая наука на возможности мало-мальски четкого предсказания грядущих событий? Согласно Шумпетеру, теперь все это в прошлом - каковы бы ни были провидческие способности экономической науки, они не имеют никакого значения. Так ли это? Мы рассмотрим этот важнейший вопрос в последней главе. А пока нам есть что добавить к рассказу об этом идеалисте. Впереди последний поворот сюжета, и он сулит нам нечто куда большее, чем просто штрих к биографии Шумпетера.

Давайте вновь вспомним о центральном противоречии в шумпетеровской интерпретации капитализма. Мы легко найдем его в "Теории экономического развития" - речь идет об описании системы как, с одной стороны, статичного, инертного, неизменного "кругооборота доходов", а с другой - конструкции, подверженной воздействию того, что потом назовут "ветром творческого разрушения". Почему Шумпетер позволил себе нарисовать настолько богатый противоречиями портрет системы? Какой смысл говорить о неизменном кругообороте доходов как квинтэссенции той самой системы, что характеризуется непрерывным процессом изменения?

Объяснение самого Шумпетера хорошо известно: кругооборот позволяет нам по достоинству оценить роль предпринимательства как не только движущей силы капитализма, но и единственного источника прибылей. Существует и другое понимание странного сочетания покоя и изменения. Шумпетеровские предприниматели, как мы помним, не происходят из какого-либо конкретного класса - они просто лучше других знают, что такое инновации. А значит, капиталистическое "развитие", по существу, не является неотъемлемым свойством капитализма. А вот приведение системы в движение некапиталистической

элитой еще как является!

Очевидно, сам Шумпетер был высокого мнения об историческом значении "элит" - малочисленных групп необычайно одаренных людей. Давайте обратимся к его собственным строкам из "Теории экономического развития", в которых он рассматривает музыкальный дар:

Мы можем аналогичным образом предположить, что всякий здоровый человек в состоянии что-либо напевать, если только у него есть желание петь. Пусть половина населения обладает вокальными способностями среднего уровня, четверть его поет хуже, чем эта половина, но оставшаяся четверть отличается повышенными способностями. Если в пределах этой последней четверти мы станем двигаться в направлении растущих способностей, то число людей, обладающих таковыми, будет уменьшаться, и наконец мы дойдем до Карузо и ему подобных[280].

По сути, лидерство, включая лидерство экономическое, мало чем отличается от способности к пению. Около четверти населения, как утверждает Шумпетер, настолько слабы в этом отношении, что им достаются самые скучные роли в экономике - например, клерков и чиновников от делового мира. Затем следует половина, обладающая нормальным объемом навыков; сюда входят почти все "нормальные бизнесмены", которые прежде всего опираются на проверенные решения, но способны решать задачи, предлагаемые повседневной жизнью. Наконец, есть настоящая элита - "люди того типа, что характеризуется выдающимся уровнем интеллекта и силой воли".

История, повествуя об изменении и развитии, по сути есть рассказ о влиянии элит на инертные массы. В зависимости от обстоятельств меняются необходимые в переломный момент качества: военная доблесть ценилась во времена феодализма, экономический талант - при рыночной экономике, но значимость элит не становится меньшей. Следовательно, когорта лидеров представляет собой отдельное общественное образование. Этим людям по праву принадлежит место на вершине. И хотя лидеры могут теснить друг друга, дух лидерства вечен. "Верхние слои общества, - писал Шумпетер, - и правда напоминают отели: они всегда заполнены, но постояльцы то и дело меняются" [281] .

281

Schumpeter, Capitalism, Socialism and Democracy, p. 156.

Перед нами еще одна атака на Маркса - на этот раз направленная на марксистскую идею о революционной мощи пролетариата. Это в корне неверно, утверждает Шумпетер. Пролетариат не может нести в мир перемены, ведь, будучи настолько многочисленным, он обречен обладать весьма средними, в целом, возможностями. Да, отдельные пролетарии могут обладать лидерскими качествами, но таких людей - единицы.

Наверное, именно поэтому в рассуждениях Шумпетера о наступлении социализма столько философии. Кто встанет у руля той экономики, что возникнет на развалинах капитализма? Конечно, самые способные, одним словом - буржуазия. Вот что писал он сам: ...этот класс, образовавшийся в результате процесса отбора и объединивший человеческий материал более высокого качества, представляет собой национальное достояние, подлежащее разумному использованию при любом общественном строе" [282] . Следовательно, у управленцев нет причин страшиться прихода социализма. Необходимые для осуществления контроля над системой навыки настолько напоминают таковые при капитализме, что буржуазная элита с легкостью сохранит свое главенствующее положение.

282

Ibid., р. 204.