Финал
Шрифт:
– Жаль, - говорит великан, - что никто никогда не получит приз.
Все трое смеются надо мной.
Их лидер делает шаг вперед.
– Десять миллионов долларов за ее киску, - насмехается он.
Он касается моего подбородка. Я слишком устала, чтобы отдернуть его. Он качает головой.
– Некоторые люди просто безумны. Я пробовал её вчера вечером. Это стоит не больше, чем киска моей суки собаки!
Опять смех. Бездушно. Громко. Жестоко.
– Я хочу это увидеть, - говорит здоровяк.
Он приподнимает полы моего халата. Я слишком
– Десять миллионов долларов! Чувак должно быть, думает, что там спрятаны бриллианты?
Раздается смех. Жестокий, жесткий смех. Лидер отдает команду на своем родном языке. Здоровяк ухмыляется и отступает назад.
– Пора устроить шоу, - говорит он.
Меня берут под обе руки и выводят из комнаты через коридор в белоснежную стерильную операционную. На месте стола, к которому я была привязана, стоит один высокий табурет. Тоже белый, тоже стерильный. Перед ним находятся камера и штатив. Меня усаживают. Я моргаю, не зная, что делать, что думать.
Я полностью во власти этих людей. Эстебан входит в комнату. Он смотрит на меня и улыбается. Его глаза все еще безумно блестят.
– Держи ее, - просто говорит он.
Я вздрагиваю, когда мои руки болезненно скручивают за спиной. Эстебан включает камеру. Мигающий красный огонек смотрит мне прямо в лицо. Эстебан встает рядом со мной. Затем он задумчиво начинает расхаживать вокруг меня. Мое дыхание громкое и отчаянное. Это единственное, что нарушает тишину.
Вдруг Эстебан прыгает на меня. Он прижимается своей щекой к моей и обращается к камере.
– Привет, мистер Стоунхарт, - говорит он.
– Видишь, кто у меня здесь? Он поворачивается ко мне и улыбается.
– Это твоя драгоценная Лилли. Не так ли? По крайней мере, надеюсь, так до сих пор и есть. Вся Калифорния знает ее лицо, знает ее имя, благодаря твоим объявлениям.
– Он подносит газету к объективу.
– Но..., - он глубоко вздыхает.
– Только я знаю, где она.
Он замолкает, берет камеру и начинает ходить по комнате. Он направляет её на свое лицо и продолжает говорить.
– Ты наверное думаешь, как ее вернуть. Ты наверно думаешь о том, что от тебя требуется. Продолжай думать. Со временем, если она будет хорошо себя вести, у тебя появится шанс. Но сейчас, мистер Стоунхарт, я советую тебе: подумай о своих грехах.
Эстебан начинает смеяться. Звук превращается в безумный смех.
Он ставит камеру на штатив, направляя ее на меня. Он подходит ко мне и гладит по волосам.
– Такая хрупкая вещь. Такая драгоценная вещь. Такая..., - он хватает меня за волосы и крепко тянет.
– ...неожиданно ценная вещь.
Он снова поднимает газету и смотрит на первую полосу. Он смотрит на фотографию, потом на меня, потом снова на камеру.
Он постукивает пальцем по губам.
– Да, - говорит он, - эта женщина...определенно та же самая. Десять миллионов долларов?
Он свистит.
– Это достаточная сумма для ее благополучного возвращения. Достаточная, - он задумывается на мгновение.
– Возможно достаточная для искушения
Позади меня раздается жужжащий звук. Я пытаюсь дернуться назад, чтобы посмотреть, что это такое. Неподвижные руки удерживают меня на месте, ограничивая мои движения.
– Но мы не можем этого допустить. Не так ли?
– Эстебан спрашивает камеру.
– Нет. Нет, нет, нет, нет, нет. Хорошо, - говорит он, поднимая палец, - что я знаю, как остановить это искушение.
Краем глаза я вижу, что это. Триммер для бороды.
- Нет, - я начинаю дрожать.
– Нет, пожалуйста, не надо..., - Эстебан игнорирует меня. Он держит мою фотографию в газете.
– Красивая девушка, - говорит он.
– Такие пышные, красивые волосы.
– он делает знак одному из своих людей.
– Отрезай.
– Нет, нет, нет. Нет!
– кричу я.
Лезвия врезаются мне в череп. Я начинаю плакать, рыдать, когда падают длинные пряди волос. Эстебан приставляет камеру к моему лицу.
– Видишь?
– кричит он.
– Видишь, что ты заставил меня сделать?
Меня трясет, когда все кончается. Слезы застилают глаза. Эстебан хватает меня за голову и поворачивает к камере. Потом наклоняется ко мне и улыбается.
– Она уже не так красива, мистер Стоунхарт?
– спрашивает он.
Он смотрит на меня мгновение.
– Нет, - говорит он почти про себя.
– Что-то еще. О!
Он щелкает пальцами.
– Ее брови. Побрей и их тоже.
Глава 15
Лилли
Меня бросили в мою маленькую белую темницу. Как только дверь закрывается, я падаю на пол. По крайней мере, они не изнасиловали меня снова. По крайней мере - нет. Я не могу. Пока мои трясущиеся руки исследуют выбритый череп, я поддаюсь потоку рыданий. В глубине души я знаю, что в моей ситуации нет спасительной благодати. Ничего положительного. Ни малейшей надежды, за которую я могла бы зацепиться. Мои волосы. Волос больше нет. Это была жизненно важная часть меня, моей личности. Я потираю руки снова и снова над моей голой кожей головы. И брови тоже. Я ползу в угол и провожу пальцем по тому месту, где они были. Там нет ничего, кроме гладкой кожи. Из глубины моей груди вырывается жалобный всхлип, полный тоски и отчаяния.
День двадцатый. Почти три недели. Я здесь уже три недели, и ничего не изменилось. Сделав меня лысой и отвратительной, они как будто забыли обо мне. Дверь открывается только тогда, когда кто-то приносит мне еду. Никто не говорит мне ни слова. Я понятия не имею об их намерениях. Я понятия не имею, что происходит во внешнем мире. На мои просьбы о том, чтобы предоставить информацию, они отвечают молчанием.
Я хочу знать, где Джереми. Я хочу знать, видел ли он видео. Я хочу знать, что он делает. Что он думает. Что он пытается спасти меня… Пытается ли он спасти меня?