Финно-угры и балты в эпоху средневековья
Шрифт:
В свое время некоторые исследователи (В.Д. Бубрих, А.И. Попов, А.К. Матвеев, В.В. Пименов и др.) доказывали существование в Заволочье древнего прибалтийско-финского населения. В.Д. Бубрих предполагал, что чудь заволочская входила в группу венских племен (Голубева Л.А., 1973, с. 12–13).
Могильники на Ваге следует сопоставить с грунтовыми погребениями, открытыми в 20-е годы XX в. Н.А. Черницыным в среднем течении правого притока Ваги — Кокшеньги. Здесь у деревень Проневская, Ульяновская, Новгородовская найдены отдельные трупосожжения XII–XIII вв. в ямах, заваленных камнями. В составе погребального инвентаря — бубенчики с одной прорезью, расплавившаяся подвеска-конек. В тех же могильниках обнаружены и трупоположения с юго-восточной ориентировкой и с невыразительным инвентарем. По словам местных крестьян, на месте
В верховьях Ваги и ее правого притока — р. Кулой, на р. Сондуга и левых притоках Сухоны — Единьга и Вожбол в 1923–1924 гг. Н.А. Черницыным (Черницын Н.А., 1966, с. 196–201) и в 1978–1979 гг. Н.В. Гуслистым исследованы грунтовые могильники с трупоположениями, ориентированными на юг, юго-восток, северо-запад и запад. Могильные ямы здесь чашевидные, с каменной наброской. Число погребений в каждом могильнике невелико: в Пустошенском — три, Кудринском — одно, Марьинском — 23 (из них 15 разрушены), Семеновском — 11.
По словам исследователей, Пустошенский и Марьинский могильники раскопаны полностью. Они датируются XII–XIII вв. В каждом из них найдены лунничные височные кольца, аналогичные важским. В трех женских погребениях в области ключиц лежали нагрудные застежки.
В 1979 г. Н.В. Гуслистым у д. Проневской раскопан Долговицкий II могильник, содержавший 17 грунтовых погребений, ориентированных головами на северо-запад. Найдены наконечники стрел, пластинчатое кресало, поясной набор с подковообразной фибулой с сомкнутыми концами (Гуслистый Н.В., 1980, с. 7). Вероятно, эти могильники оставлены одной из южных групп чуди заволочской.
Глава вторая
Поволжские финны
К поволжско-финской группе финно-угорских народов ныне принадлежат мордва (эрзя и мокша) и марийцы. В древности это была обширная диалектно-племенная группировка, занимавшая территорию Верхнего и Среднего Поволжья. В русских летописях и иных исторических источниках, кроме мордвы и черемисы (марийцев), называются еще меря, заселявшая, как свидетельствуют данные археологии и топонимики, почти все области междуречья Волги и Клязьмы, мурома, локализуемая в бассейне Нижней Оки. На основании сравнительно поздних источников и косвенных данных можно говорить еще о племени мещера, жившем в северной части среднего Поочья.
В эпоху средневековья до широкого славянского расселения в Волго-Окском междуречье меря, мурома, мещера, мордва и марийцы уже были отдельными племенными группировками, различными по языку и характеризуемыми своеобразием в культуре и обрядности, поэтому каждой из них посвящен отдельный раздел настоящей главы.
Когда-то в древности поволжско-финские племена составляли единую этноязыковую группировку. Вопрос о времени и территории формирования этой общности в археологии представляется более или менее решенным. Большинство исследователей, в той или иной мере касавшихся этой проблемы, утверждают, что эта общность относится к эпохе раннего железа, когда на широких пространствах лесной зоны Восточной Европы получают распространение культуры текстильной и рогожной керамики. По-видимому, на базе племен — носителей сетчатой и рогожной керамики формируется этническая основа еще не распавшейся в начале железного века западной финноязычной общности. Постепенно от нее отъединяется прибалтийско-финская группировка, об условиях формирования которой уже говорилось. Племена дьяковской и городецкой культур Верхнего и Среднего Поволжья, очевидно, и составили основу поволжско-финской языковой общности (Третьяков П.Н., 1966, с. 145–156). Интересно, что А.А. Спицын и В.А. Городцов первоначально объединяли дьяковские и городецкие городища в единую культурную общность. К ним присоединялся и А.М. Тальгрен. Теперь установлено, что дьяковские и городецкие памятники составляют две весьма близкие, но все же различные археологические культуры. По-видимому, поволжские финны, образуя племенную общность, подразделялись на две диалектные группы.
В последующее время в результате различных исторических процессов, включающих дифференциацию племен, их взаимодействие, а также диффузию населения соседних территорий, произошло формирование раннесредневековых племенных группировок.
Историография археологии средневековых поволжских финнов коротка. Здесь речь может идти о монографических изысканиях, целостно посвященных поволжско-финским племенам, поскольку историография каждого из них рассмотрена в соответствующих разделах весьма основательно. Среди работ обобщающего характера в первую очередь следует назвать труд А.П. Смирнова (Смирнов А.П., 1952), являющийся самым серьезным вкладом в изучение поволжско-финских племен. Археологии верхневолжской части поволжских финнов посвящена монография Е.И. Горюновой (Горюнова Е.И., 1961).
Впервые меря упоминается в труде историка VI в. Иордана под именем merens. Сведения о мере содержатся главным образом в Начальной русской летописи, которая указывает ее географическое положение: «…а на Ростовьскомъ озере меря, а на Клещине озере меря же» (ПВЛ, I, 1950, с. 13).
Летопись упоминает мерю в числе северной группы племен, плативших варягам дань, а потом изгнавших их за море. Под 862 г. сообщается о Ростове, в котором Рюрик посадил одного из своих военачальников. «И прия власть Рюрикъ и раздан мужемъ своимъ грады, овому Полотескъ, овому Ростовъ, другому Белоозеро» (ПВЛ, I, 1950, с. 18). Меря упоминается и под 882 г., когда Олег, совершая поход на Киев, «поимъвоя многи, варяги, чюдь, словене, мерю, весь, кривичи». Захватив Киев, Олег «нача городы ставить и устави дани словеномъ, кривичемъ и мери» (ПВЛ, I, 1950, с. 20). В войске Олега, совершившем в 907 г. поход на Константинополь, упоминается меря, а в числе городов, которые должны были получить «уклады» после удачного похода, назван Ростов. После 907 г. меря исчезает со страниц русских летописей.
Меря была полностью ассимилирована славянами и утратила свой язык. Следы его сохранились в многочисленных топонимических и гидрографических названиях восточной части Волго-Окского междуречья, являвшегося основной племенной территорией мери (Vasmer М., 1935, s. 507–580). Истории и реконструкции языка мери посвящена работа О.Б. Ткаченко (Ткаченко О.Б., 1985). Этноним меря сохранился в названии города Галич Мерский, в «мерских станах», упоминавшихся в документах XVI–XVII вв. Под собирательным именем чудь потомки мери известны очень долго (например, Чудской конец в Ростове Великом).
В 1851 и 1852 гг. А.С. Уваров, а в 1853 и 1854 гг. П.С. Савельев и К.Н. Тихонравов раскопали 7729 курганов на территории Владимирской, Ярославской и частично Ивановской обл. Несовершенная методика работ, плохая документация затрудняют и делают подчас невозможным восстановление деталей погребального обряда раскопанных курганов, особенно погребений с трупосожжениями. Огромный вещевой материал в подавляющем большинстве своем оказался к настоящему времени депаспортизованным. Как писал А.А. Спицын, «грандиозные раскопки 1851–1854 гг. в Суздальской области будут долго оплакиваться наукой…» (Спицын А.А., 1905, с. 90). А.С. Уваров был уверен, что раскопал курганы мери, о чем свидетельствует и название его труда «Меряне и их быт по курганным раскопкам» (Уваров А.С., 1872). Он правильно отнес к мерянским такие женские украшения, как бронзовые подвески-коньки и треугольные шумящие подвески. Однако раскопанные А.С. Уваровым и его помощниками курганы X–XII вв. были оставлены, как позднее установлено, славянами, ассимилировавшими мерю.
Во время работ экспедиции А.С. Уварова обследован ряд городищ, причем к мерянским были, отнесены как городища дьяковской культуры, так и славянские. П.С. Савельевым в 1854 г. начаты раскопки Городца на р. Саре. Он пришел к выводу, что на этом поселении жили «меряне и норманны». Выделить специфические мерянские черты в материальной культуре городища не удалось.
Курганы продолжали привлекать к себе внимание археологов и во второй половине XIX в. Так, в 1863 г. К.Н. Тихонравовым раскопаны 172 кургана в районе современного г. Иванова. В 70-90-х годах XIX в. было вскрыто свыше 730 курганов в нескольких десятках могильников в Костромском Поволжье и окрестностях г. Иванова.