Финская руна
Шрифт:
Мария Евсеевна оказалась добра к страдальцу и первым делом поднесла склянку с огуречным рассолом, высказав даже при этом неожиданное для Славы теплое сочувствие его состоянию. Выпив живительный эликсир и озабоченно, со скрипом, потерев отросшую щетинку, собиратель сказок пожаловался на боль от царапин, ран и мозолей. Так как осмотр старуха не могла провести по естественным причинам, а от ощупывания раненый отказался, то пришлось прибегнуть к помощи плотного мужичка, который тоже оказался в избе. Тот считался каким-то родственником старухи, и заночевал по «техническим обстоятельствам», сраженный загадочной русской болезнью под названием «перепил». Слава подозревал, что после вчерашней пьянки
— Вспухла ранка, залечивать надо. Как председатель съедет на выезд, пойдем огородами к бабке Васси. Не надо чтоб он нас видел.
Помолчал, а потом добавил, чтобы уйти от скользкой темы, почему прозвучало не честное «меня», а хитрое «нас»:
— Ну ты лихо вчера показывал, как раны лечить надо. А сегодня, значит, покумекав, сам решил к дедовскому способу? Тебе же сказали — поссать надо было сразу, все бы и там зарубцевалось.
Викторов возмутился:
— Дурной совсем? Как я сам себе на плечо это сделаю? В лесу? Он у меня резиновый что-ли?
Хронодиверсант неожиданно спохватился и переспросил напрягший его момент:
— А что я такого рассказывал про лечение?
Павел смеялся долго и громко, пока боль в спине его не скрутила обратно. Захлебываясь он рассказал, что пьяный в дупло Викторов принялся хвастаться боевыми ранами, которые ему нанесли какие-то японские «нинся», с которыми подрался в лесу на волшебной могиле Куллерво. Потом еле отняли бутылку с самогоном, с ее помощью рассказчик попытался «продезинфицировать» следы от ударов загадочных японских мечей с лезвиями веером. Под конец собиратель сказок потребовал в категоричной форме патроны, чтобы вынутым из них порохом прижечь края ран. Оттерев слезы, под конец рассказа, Павел заявил, что такого качественной, необычной и смешной байки он не слышал уже давно.
Неожиданно встряла в рассказы хозяйка. Она своими бельмами как-то поймала взгляд рассказчика и спросила в лоб, не отвлекаясь на второстепенные вопросы на тему выдумал ли ее новый постоялец всю эту историю, и есть ли в ней хоть часть правды:
— Могила Куллерво? Так на ней пролилась кровь или нет?
Слава замялся. Он вспомнил, как почти случайно опрокинул мензурку на черную землю надгробия, поверх которой не росло ни былинки.
— Да я не в курсе. Если и пролилось, то не больше нескольких капелек… — как можно беспечнее заявил расспрашиваемый о колдовских местах.
— Ну-ну, — задумчиво, как то с испытующим нотками протянула старушка. — Тут как беременна — или да, или еще нет. Да и то место за речкой. Откуда все знаешь? Ты либо брехун, либо замалчиваешь. А это грех! Как кровь прольют — война начнется.
Викторов посчитал за лучшее вновь отмолчаться. Молчание, оно, как известно даже не серебро — а золото!
Вновь ожил Павел, который припомнил еще одну яркую подробность вчерашней попойки:
— Про дирижабль ты хорошо рассказывал, все в избе заслушались. Прямо герой!
Викторов судорожно сглотнул и закашлялся. Горло стало совершенно сухим и колким.
— Дирижабль?!..
— Ну тот, который полтора года назад под Кандалакшей врезался в гору и взорвался. Ты там рассказывал, как в февральский мороз вдоль железной дороги костры раскладывал,
Хронодиверсант с диким ужасом припоминал отрывки своего отчаянного хвастовства. Опираясь на воспоминания своей прабабки он приписал себе заслуги своего прадеда, который реально участвовал в спасательной экспедиции к потерпевшему крушению советскому дирижаблю, который в свою очередь летел спасать полярную экспедицию Папанина. Правда, тот не скакал на олене верхом, а ехал в санях, запряженными рогатыми четвероногими. Не найдя что сказать, он только неопределенно покачал головой.
— Но ты правду нам скажи! — не слезал с горе-хвастуна следующий допрашивающий. — Что там на нем взорвалось? Гиперболоид, или снаряд, которым хотели земную ось сдвинуть, чтобы растопить льды севера?
У Викторова натурально выпала челюсть. Судя по всему, приняв на грудь, он взял себе роль своего прадеда. Но что там за взрыв был такой, о котором Павел так расспрашивает? Насколько помнил ту историю, пропахав просеку в лесистом склоне Небло-горы, неотмеченной на картах-десятиверстках 1909 года, по которым прокладывала маршрут экспедиция, гондола врезалась в землю. Затем от сотрясения взорвалась несколько тонн пиротехники, которую везли, чтобы в условиях полярной ночи искать погибающую полярную экспедицию, уже плавающую на льдине пятьдесят на тридцать метров. Следом взорвались емкости с бензином для двигателей, и в довершении воспламенился водород вытекающий из вспоротой оболочки. Люди, пытаясь выбраться из горящего дирижабля, голыми руками разрывали плотную ткань охваченной огнем оболочки, накрывшей гондолу. Несмотря на сильную череду взрывов, которую слышали в округе на десятки километров, шестеро из девятнадцати аэронавтов ухитрились выжить. Они находились в кормовой части корабля и сразу после крушения оказались скрыты от взрывной волны складкой местности.
Тут же скакнула разрядом молнии мыслишка: «Надо помалкивать! А то запросто устроят в колхозе творческий вечер героического спасателя выживших с дирижабля „СССР-В6“. Кино-то здесь не часто крутят, а народ развлекать надо, поэтому не отвертеться от участия в шоу. Это будет покруче, чем изображать из себя детеныша лейтенанта Шмидта».
— Слушай, Павел, ты, я вижу мужик с головой. Давай замнем тему для ясности. От этого нам обоим только лучше будет. Ну, ты и сам осознал уже.
Собеседник понимающе тихонько кивнул головой. И тут же перескочил на другую тему. В этом виде спорта Павел мог считаться заслуженным мастером.
— Глянь-ка, председательская подвода идет. Сейчас выждем минутку, и айда до Васси.
Когда транспорт местного руководителя скрылся за поворотом, соратники по несчастью рванули к дому врачевательницы. По их бодрому темпу и нельзя было даже заподозрить, что эти двое страдают от каких-нибудь физических недугов. Человек — существо загадочное, в состоянии ленивого гедонистического покоя способен загнуться от сковырнутого прыщика, но дай ему цель, замотивируй как надо — и он свернет горы, сделав это даже с переломанными руками-ногами.
Так, от бабушки к бабушке проходил путь знакомства с этой деревней у нашего хронопопаданца. Имя Васси оказалось производным, местным полупрозвищем, видимо, данным живущими здесь карелами, так как его спутник уважительно именовал знахарку Василисой Матвеевной при личном обращении. В ответ же услышал:
— Ну что Пулька-Поавила, опять пулю проглотил?
Судя по прозвищу, спутник Славы неожиданно для него оказался карелом. Такой плотный сплав народов, ухитрявшихся иметь одновременно сразу несколько имен для каждого жителя легко вызывал небольшую путаницу для стороннего человека.