Фиолетовый гном
Шрифт:
– Хамло ты все-таки, Сергей, – холодно произнесла она. – Вы, мужики, все хамло! Одинаковые, как оловянные солдатики!
Серегу всегда удивляло, как быстро она менялась. То ласточка, рыбка и лапочка, не взглянешь без умиления, а то вдруг неожиданно стервенела. Мгновение – и лицо ледяное, голос колючий, а глаза беспощадные, как зрачки револьверов. Первое время Серега терялся, когда видел ее такой. Совершенно другой человек…
– Да неужели? – становилось тогда ее любимой фразой. И, пожалуй, единственной…
Они поженились.
3
Как любит повторять циник Жека – когда смотришь на любую красавицу, подумай, прежде всего, что кому-то она уже надоела до тошноты. И успокойся душой и телом, потому что будь ты на месте ее любимого – она бы и тебе надоела…
Серега часто вспоминал эти слова. После свадьбы.
Правда, свадьбы, как таковой, не было. Светлана не захотела. Категорически заявила, что все это мещанство: куклы на капоте машин, дурацкие крики «горько», пьяные гости и блевотина по углам.
Серега согласился с ней. Не спорил, по крайней мере. Говорят, есть два праздника в жизни, участвовать в которых практически невозможно – собственные свадьба и поминки. А блевотина по углам действительно попахивает мещанством, соглашался он. Очень остро попахивает, особенно – с утра.
Правда, невеста не оценила юмора.
Они расписались скромно, в районном ЗАГСе, хотя тетка-регистраторша несколько раз предупреждала, что у них расписываются только пожилые. Молодые, мол, идут во Дворец бракосочетаний, рядом, через две улицы. Там торжественно и обстановка.
В ЗАГС их отвез Жека на своей «девятке». Он был Серегиным свидетелем. Со стороны невесты свидетельницей была подружка Валя, пухлая карамельная блондиночка с томными глазами. Очень ничего из себя. Жека к ней сразу приклеился, обвиваясь вокруг, как плющ. Остается добавить – ядовитый плющ.
Больше приглашенных не было. Они расписались, выслушали казенную речь про корабль семейного счастья среди житейских бурь, и Жека отвез их домой. Сказал, что поставит машину на стоянку и придет.
Все-таки получилась свадьба. На лестничной клетке перед квартирой их встретил дядя Виталик, шумный и пьяный, заранее протянувший через дверь Серегиной квартиры красную ленточку. Пришлось откупаться от него бутылкой коньяка, которая была тут же распита со всевозможными свадебными прибаутками. В присутствии дам сосед особенно развеселился, даже Светка соизволила улыбаться его шуточкам, а уж свидетельница вообще закатывалась до икоты. Потом дядя Виталик сам принес коньяк и водку, подошел Жека с четырьмя бутылками шампанского, девчонки быстренько сымпровизировали небольшой стол.
Потом еще бегали за добавкой. Хорошо посидели. По мнению Сереги – очень душевно. Натрескались, правда. Вечером Жека, как образцовый свадебный гость, сблевал в ванной. В квартире все-таки пахнуло мещанством…
Серега тоже плохо помнил остаток вечера.
Зато помнил, что первую брачную ночь он провел на кушетке в маленькой комнате. Упал и уснул не раздеваясь. Новобрачная спала в большой комнате на тахте. С утра была злая, как мегера со стоматитом. Ему пришлось долго извиняться…
Потом Светик часто напоминала Сереге, как он провел первую брачную ночь. Но он все равно считал, что посидели неплохо. Хоть какая-то получилась свадьба. Праздник, как-никак…
Молодые решили жить у Сереги. Светик решила.
У нее с матерью была большая трехкомнатная квартира в сталинском доме, близко к центру и метро рядом. Серега сначала предложил ей поселиться у нее, а его квартиру сдавать. Кроме существенной материальной прибыли, от Светки он мог дойти пешком до работы за десять минут. Из своего спального района с видом на кольцевую дорогу Серега ехал на работу почти час. Час – туда, час – обратно, два часа в день, выброшенных коту под хвост.
Жить дома Света категорически отказалась. Объяснила, у нее с матерью без того сложные отношения. А тут еще Серега нарисуется, как подарок из знойной Африки…
Пассаж по поводу Африки он не понял, но не стал настаивать.
С матерью у жены действительно были сложные отношения. Серега не часто, несколько раз всего, но бывал у них в доме. Видел. Ее мать, Ада Семеновна, невзрачная женщина, серенькая лицом и одеждой, с постоянно хмурыми, скошенными в сторону глазами, была абсолютно не похожая на красивую, высокую дочь. Теща коротко, без интереса здоровалась с ним и тут же скрывалась где-то в недрах большой квартиры, чем-то непрерывно шурша. Но Серега слышал, как они шипели друг на друга на кухне, прикрывшись от гостя дверью. Как две разъяренных кошки, честное слово.
Когда он пожил со Светиком, то понял, почему та не ладила с матерью. Она бы ни с кем не поладила.
Его красавица жена оказалась бездельницей и неряхой. Абсолютной бездельницей и непроходимой неряхой.
Сам Серега никогда не считал себя образцом трудолюбия и аккуратности. Мать-покойница, бывало, все время пилила его за неубранную комнату и брошенные вещи. Но его жена – это было нечто. Такого он еще не видел.
Например, работать она не хотела принципиально. Вернее, работала в каком-то НИИ, три раза в неделю по два часа чего-то там консультировала на полставки. Где и полная ставка воробью по колено.
Семью должен обеспечивать мужчина, считала Светка. Ладно, он не возражал, он мужчина, он не против обеспечивать… Но мужчина тоже не лошадь! Ему тоже хочется вернуться с работы в чистый дом к сваренному борщу. Если он до этого целый день обеспечивал.
Света не умела готовить. И не хотела. Говорила, что вид сырого мяса или рыбы вызывает у нее отвращение. Тем не менее в готовом виде она трескала то же мясо и рыбу за обе щеки. Хотя, надо отдать ей должное, могла пропитаться одними бутербродами. Пролеживала целыми днями на неубранной с утра кровати и периодически что-то жевала. Серега так не мог. От бутербродов в сухомятку у него быстро начинал болеть желудок, поэтому готовить приходилось самому. По выходным или после работы.
Неряшливость ее тоже доходила до абсурда. Если, например, на тахте лежал свитер или рубашка, она их не убирала. Ложилась с книжкой поверх. В случае самого трудолюбивого настроения отпихивала ногами куда-нибудь в сторону. Все стулья и кресла в квартире постоянно были завалены ее шмотками, которые ей лень было развешивать по шкафам. Сначала Серега говорил ей об этом, потом сам убирал, потом плюнул. Она переодевалась по несколько раз на дню, он все равно не успевал все за ней складывать. Когда ему, допустим, нужно было сесть в кресло, он просто скидывал ее тряпки на пол. Там они и лежали, неделю или две, пока снова ей не понадобятся…