Фиолетовый гном
Шрифт:
Итого – одиннадцать человек, подсчитал он. Впору рисовать звездочки на бедре, как на фюзеляже заслуженного истребителя.
Вот боевая подруга жизни…
Хорошо, что к тому времени он уже окончательно знал, что не любит ее. Иначе сошел бы с ума от ревности и обиды. А так – остается только брезгливо поморщиться, словно вспоминая отрыжку от позавчерашнего супа с кисловатым привкусом.
Жизнь такова, какова она есть, не более… Так мир устроен! – философски подытожил Серега, выливая остатки коньяка из бутылки в стакан для сока…
По большому счету, отчет детективов не изменил ничего. Даже не информация к размышлению, просто факты к сведению. К тому времени они уже не общались друг с другом без скрытых шпилек, где постоянным рефреном звучало: ты меня не понимаешь, не хочешь понять, пошел ты, сама пошла… После их первого, хорошего, в чем-то даже медового, года раздражение друг другом, манерой есть, говорить, ходить и одеваться, стало накапливаться в стойкой прогрессии.
Только что это меняло?
Ничего! Условия сделки подписаны и пересмотру не подлежат! Не зря же говорят: браки по любви заключаются на небесах, а на земле – по расчету. Особенно, если в деле замешан управляющий пакет акций. Прямой расчет, голый, как его супруга после очередной презентации со спиртным, усмехался Серега…
Самое странное, что, несмотря на обоюдную злость, секс у них все равно продолжался. Пусть не со спортивным азартом молодой и влюбленной пары, пореже, но Серегу периодически будило то, что Светланка начинала скользить по нему губами и языком. Мелко покусывала и урчала, как голодная кошка, теребя его тонкими, прохладными пальцами.
Серега злился, всегда злился, что его бесцеремонно будят. Но остановиться уже не мог. Быстро переходил в штыковую атаку. Только презерватив надевал непреклонно и неизменно. А она, кстати, не разу не спросила почему…
Шлюха – конечно. Но не дура…
После секса Серега начинал злиться уже на себя, что так запросто поддался на провокацию. Только позови, только свистни, получается? Серега, к ноге?! Всегда готов!
Почему она так быстро пошла по рукам? – помнится, размышлял он, запершись в кабинете наедине с коньяком и отчетом. Сейчас, когда все разладилось, – ладно, понятно, но тогда, в самом начале… В первый год – уже два любовника, надо же… Ведь еще казалось – все будет хорошо, все безоблачно впереди, и они регулярно любили друг друга до второго-третьего пота, и улыбались друг другу искренне, и часто держались за руки просто так.
Или – ему казалось, что все хорошо?
Стоило, кстати, задуматься о характере будущей жены, еще когда она не пришла к нему в больницу, укатив в те дни кататься на лыжах в Альпы. Первый ее любовник, папик Шварцман, в морге, второй, со скамейки запасных, Серега, – на пути туда же, а она, видишь ли, решила развеяться… Показательный факт, вспоминал он.
Но – почему так сразу? Зачем?
Конечно, он был занят с самого начала их семейной жизни, крайне занят, до ночных бдений над экраном компьютера. Он только что стал вице-президентом фирмы и все стремился доказать, что сел с размаху именно в свои сани, что способен не только погонять, но и ехать. Бегал, вникал, суетился, контролировал каждую мелочь, отчетливо понимая, что двадцать четыре часа в одних сутках – это очень и очень мало.
В сущности, он и сейчас так же занят, только уже перестал хотеть, чтоб сутки можно было растягивать…
Смешно! Начал доказывать ей, что он «не хуже», и ее-то как раз и упустил из виду между делами, привычно успокаивая себя волшебным словом «потом».
И, самое смешное, доказал, наверное. Вот в чем все дело! И девочка Светланка уверилась, что у нее опять появился добрый папик, уже не любовник Шварцман, а муж Кузнецов, но все равно папик, любящий, ласковый и вечно занятый. И, значит, для нее ничего в жизни не изменилось. И ей, маленькой красивой девочке, опять будут прощаться мелкие сексуальные шалости, потому что папики всегда снисходительны к красивым девочкам…
Арифметика жизни: от перемены места папиков сумма случайных связей не меняется. Папика можно любить по-своему, но зачем отказывать себе еще в чем-то, потому что себя, безусловно, девочка любит больше…
Логика заскучавшей принцессы?
Ну да, скучно ей, ну, нечем заняться, ну, хочется, чтобы цветы, романтика и праздник жизни никогда не кончались, хочется почесаться о симпатичного мужичка, если ей это ничего не стоит, а ему – приятно… Нечего делать! Ну, не работать же идти при таком наследственном состоянии… Лучше уж покрутиться среди артистов-режиссеров-спортсменов, где вспышки желтых фотографов – как отблески киношных софитов, освещающих дорогу к славе…
Почему?
Просто она – такая. С памятью короткой, как у маленького ребенка, который, получив новую игрушку, забывает прежние пылиться в углу. Помнится, когда-то Серега обещал себе, что вырастет, но не повзрослеет. А вот ей это удалось, наверное…
Поэтому?
Или – все объясняется еще проще? Обычная нимфоманка. Блядь, как сама признавалась когда-то, а он не понял… Обыкновенная блядь, уже в пятнадцать лет лишившаяся способности рожать детей в качестве последнего китайского предупреждения от Господа Бога…
Хорошо, что он ее разлюбил! Очень вовремя он ее разлюбил!
Только она, видимо, до сих пор не способна понять – как можно ее, единственную и неповторимую, разлюбить? – усмехался Серега. Бесится по этому поводу. Если бы он жевал сопли, подсматривал за ней в замочную скважину и ревновал к придорожным столбам, она бы поняла и выкручивалась по-своему и жила бы интересной, насыщенной жизнью сексуальной партизанки в счастливом браке. А так – она разводит руками от его равнодушия и злится. Недоумевает, что за неправильный папик попался. Отсюда и матерные претензии на недотраханность, и пиратские утренние набеги на его плоть, понимал Серега.
В сущности, логика принцесс ничем не отличается от любой женской логики…
Когда Серега выходил из подъезда мобильник в кармане заверещал и заерзал.
– Сергей Иванович?! – услышал он в трубке бодрый басок Игоря Красневского. – Здравствуй, дорогой! Как жизнь, как дела, как сам, как сама?!
– Здорово, здорово, Игорь Адамович! Нормально дела! – отозвался Серега, в тон ему преувеличенно бодро. – Рад приветствовать тебя на московской земле! Как долетел?
– Хорошо долетел! Отлично долетел! – омерзительно жизнерадостно пророкотал Красневский. – Мы вот уже к тебе едем, ты как, не против?