Фирма приключений. Научно-фантастический роман
Шрифт:
— Ты перестал реально мыслить, Дэвид, — сказал Фред. — Типичная старческая сентиментальность.
— Ничего себе! Хороши сантименты, когда в тебя целят из пистолета, но выстрел друга звучит на мгновение раньше, чем выстрел врага! Другое дело, я несколько преувеличил твое возможное горе, но и это не сентиментальность, а всего лишь комплимент в адрес старого товарища.
— Хорошо. Извини. Я слушаю. Итак, вы отправились, по-видимому, к аптекарю?
— Да. Это было ночью, уже под утро. Нас было трое: Мартенс, Рафаэль и я.
— А Таратура?
— У него было другое задание, но об этом позже. Там все написано. — Гард кивнул на блокнот с дневниковой записью.
— А что в аптеке?
— Этот Жак Бантье оказался человеком неправдоподобной полноты, причем самое удивительное состояло в том, что он был толст не как все нормальные толстяки, а в… высоту! Ты можешь это представить?
— Имеет отношение к делу?
— Ровно никакого! В отчете Воннелу и президенту Кейсону я об этом, конечно, не помяну ни единым словом, но ведь ты, кажется, литератор… Ладно, черт с тобой, как всем страстным любителям детективов, тебе подавай голый сюжет! На! Мы явились ночью в аптеку, и в ответ на звонок колокольчика при входе Бантье открыл нам дверь. Вид его был, разумеется, недовольный, особенно когда Рафаэль сказал: «Привет от Поля», — по-видимому, их пароль. Короче, аптекарь пропустил нас в небольшую комнату без окон, расположенную позади прилавка, заняв собою чуть ли не одну ее треть, а остальное оставив нам. В глазах его было тем не менее подозрение, но пароль есть пароль. Он сказал: «Груз будет только утром, придется вам подождать до первого завтрака».
Тогда Рафаэль ответил, что нас интересует не «груз», а Билл Райт. Тут уж Бантье совсем разозлился, но Рафаэль произнес слова второго пароля, позволяющего, вероятно, перейти на более высокий уровень доверительности. Он сказал: «У хозяина вода в коленке, нужно подлечить». На это Бантье заметил, что ему плевать и на воду в коленке, и на Билла Райта, и на «хозяина», и если угодно, он отдаст все на свете, только чтобы его не будили среди ночи и не мешали спать. С этими словами он вывел нас из комнаты и повел по коридору, что-то ворча себе под нос, пока перед нами не возникла дверь, обитая железными листами, как будто это была дверь в бункер. Бантье постучал условным сигналом, но вместо двери открылся «глазок». «Билл, — сказал аптекарь, — к тебе, по твою душу!» — «Кто и от кого?» — спросил из-за двери мужской голос. Тебя устраивает, как я рассказываю, Фред? Ты этого хотел?
— Продолжай, Дэвид.
— Бантье ответил: «От „хозяина“, а кто — не знаю, хотя „документы“ в порядке. Сам посмотри». Человек за дверью, а это был Райт, у меня уже слюни текли по подбородку, увидел в «глазок», вероятно, Рафаэля, и сказал: «Это ты, Раф?» — «Я», — ответил Рафаэль. «В чем дело?» — «Хозяин передает, что тебе грозит опасность, и если ты хочешь жить, доверься мне и этим людям, которые пришли со мной». — «Какая опасность?» — спросил Райт, и я виню себя, потому что осторожность гангстера не передалась мне, хотя бы частично, ведь он нутром своим ощущал подвох, я же продолжал хлопать ушами. Билл Райт лучше меня знал мир, в котором ему оставалось жить не более минуты. «Ладно, — сказал он после секундного колебания. — Сейчас оденусь». Через минуту послышался лязг отодвигаемых засовов, и дверь отворилась. Я увидел относительно молодого человека, лет тридцати пяти, с лицом, как бы тебе сказать, «чужим». Понимаешь, к его атлетической фигуре, мощным рукам, сильному голосу шло совсем другое лицо, более мужественное, высеченное, как говорят в таких случаях, топором, а не женственное, какое предстало передо мной. Как если бы картину, нарисованную легким и изящным Моне, засадили в тяжелый с золотом багет. Пластическая операция, по-видимому. Итак, дверь открылась, и в ту же секунду, разделенные одним мгновением, прозвучали два выстрела, я ничего не успел сообразить, а только увидел, как рухнул в проеме двери Билл Райт, а среди нас на полу корчился…
— Аптекарь?
— Нет, Фред, не аптекарь, он сам растерялся не хуже моего. Корчился Рафаэль! А стрелял в него Мартенс! Я кричу ему: «Ты в своем уме?! Что ты наделал?!» А он: «Комиссар, вторым выстрелом этот негодяй убил бы вас…»
— Ничего не понимаю! — воскликнул Честер.
— А что тут понимать? В тот момент, правда, я тоже был потрясен до основания, а все же сообразил: Дорон! Он вновь обошел меня на повороте, он прекрасно знал, что я иду по следу, и нашел лучший способ борьбы со мной: перекупил у меня исполнителя! Не знаю только, на что рассчитывал Рафаэль, этот самоубийца, но, вероятно, сумма, полученная от Дорона или обещанная им, избавляла его от комплексов и от страха за свою жизнь. Он рискнул. И проиграл. Но я проиграл тоже! Так мы потеряли не только Билла Райта, третьего из шестерки, но и доверие к людям Гауснера и Фреза. Правда, в то же утро я позвонил из Даулинга обоим главарям мафий. Я сказал им по телефону открытым текстом: если меня продают ваши люди, я не гарантирую вам того, что обещал во время «подписания договора». В самом деле, какого черта я должен мириться с почти легальным существованием перевалочной базы наркотиков под носом у моих коллег в Даулинге? Почему я не могу передать этого квадратного резидента Жака Бантье в руки властей?
— И что они?
— Что! Вроде бы растерялись. Приносим, мол, извинения. Разберемся. Мы тут, мол, не виноваты: эксцесс исполнителя! — есть такой термин в юриспруденции. Грамотные! А Гауснер даже по телефону, как я понял, чувствовал себя недурно: как-никак, а племянница — жена президента!.. Но я что-то слишком разговорился. Читай дальше, Фред, там все написано.
— Хорошо, читаю. Но тут нет ни слова о нашем профессоре, он далек от этих событий, как Сириус от Земли!
— Ну и до Сириуса, быть может, когда-нибудь долетят! А вот избавимся ли мы когда-нибудь от доронов и гангстеров?.. Впрочем, все это философия. Читай дальше.
«…Местонахождение Джона Валонте, Фредерика Греля и Аль Почино, — вернулся к дневнику Честер, — в течение следующих суток установить не удалось, хотя определенно не исключалось, что они в Даулинге: группы генерала Дорона не уезжали и продолжали свою деятельность, что и было главным аргументом для такого вывода. Но в середине второго дня пребывания в городе мы вдруг потеряли людей Дорона. Нам стало известно, что они в полном составе покинули отель…»
— Вернулись домой? — спросил Честер.
— Если бы! Единственное, что мне удалось установить, — что границу они не пересекли. Читай, читай!
«…На блиц-совещании я высказал предположение, что люди Дорона остались в Даулинге, однако по отношению к нам перешли на нелегальное положение, чтобы из преследуемых стать преследующими…»
— Не понял.
— Объясню. Дорон, вероятно, посчитал мои шансы найти оставшуюся троицу большими, нежели свои, и предпочел ссадить меня со своего хвоста, чтобы сесть на хвост мне. Мы поменялись ролями. Если взять твою аналогию, я стал Ласкером, а Дорон — тем шахматистом, который повторял ходы гроссмейстера.
— Стало быть, один ход ты теперь выигрывал?
— В том случае, если бы имел шанс обнаружить цель! Но как?! Признаться, Фред, у меня даже возникла идея вообще прекратить поиск. При этом варианте сохранялись три жизни, если к тому времени их действительно было три. Но, отказавшись от поиска, я тоже ничего не получал! Что бы сделал на моем месте ты, дорогой Шерлок?
— Я скорее доктор Ватсон, — улыбнулся Фред. — Но положение действительно скверное. Однако я не поверю, чтобы ты ничего не придумал.
— Увы, ничего! Помог Его Величество Случай, при условии, конечно, что Случай помогает только тем, кто достоин его помощи.
— Ты, как всегда, весьма скромен относительно своих способностей, Дэвид.
— Не торопись с уничижительными выводами, Фред. Напомню тебе слова моего незабвенного Альфреда-дав-Купера: «Если вас что-то уводит от цели в сторону, прямо противоположную той, куда вы шли, идите как можно быстрее по новому маршруту, ибо это единственная возможность прийти к искомому, но с другой стороны!» Вот так, дорогой, я всего лишь прилежный ученик своего гениального учителя. А теперь читай дальше, а я сварю себе свежий кофе.