Фирсов Русские флотоводцы
Шрифт:
Вскоре на «Крейсере» объявился Д. Завалишин. Побывав у командира и выйдя на палубу, Завалишин попал в объятия Нахимова. Павел сразу же затащил Дмитрия к себе в каюту и стал расспрашивать о житье-бытье.
— Ты ведь знаешь, — начйл Завалишин, — после выпуска меня сразу же оставили при корпусе, преподавать астрономию и математику. К ним я питаю страсть, да и кадетов хотелось вразумить наукам по-настоящему. Припомни, как нас учили — ни шатко ни валко-.
Дмитрий на минуту замолк.
— Однако науки науками, но потянуло меня в море. Вспомнилась наша славная компания на «Фениксе». А у тебя как сложилась служба? — спросил друга Завалишин.
Нахимов пожал плечами, несколько застенчиво улыбнулся:
— Откровенно, Митя, до сей поры середняком. Первую кампанию плавал на тендере «Янус» по заливу, зимой побывал у родных на Смоленщине. Следом две кампании отплавал между Кронштадтом и Красной Горкой. Потом с экипажем попал в Архангельск. — Нахимов заметно оживился. — Там Мишу Бестужева встретил, он на «Крейсере» служил и меня Михаилу Петровичу нахваливал, и вот я нынче здесь и весьма доволен.
На палубе засвистели боцманские дудки.
— Пойдем обедать, — сказал Нахимов другу, — а потом располагайся в соседней каюте, она покуда свободна.
На следующий день они постучали в каюту Лазарева.
— Господин капитан второго ранга, — начал Нахимов, — мы с Дмитрием Иринарховичем давние дру-
ш _ и
щ.и, дозвольте нам переборку прорубить и дверь меж-ду нашими каютами скрозь сделать?
Лазарев внимательно посмотрел на обоих, понимающе улыбнулся:
Добро, только с мастером согласуйте и все порядком сделайте.
Среди новых сослуживцев на фрегате оказались мичман Ефимий Путятин, Александр Домашенко.
И середине августа 1822 года «Крейсер» и его спутник шлюп «Ладога» под командой брата Михаила Лазарева, капитан-лейтенанта Андрея Лазарева, покинули Кронштадтский рейд. Осенними штормами встретила моряков Балтика и Северное море. «Ладога» заметно отставала. Ветер неумолимо гнал фрегат на скалы. Ураганный ветер с Атлантики прижимал • Крейсер» к скалистому берегу неподалеку от Портсмута. Полтора месяца как покинул фрегат Кронштадтский рейд, и противные ветры, шквалы, туманы преследовали его на всем переходе. Дни и ночи вышагивал на шканцах командир.
До мрачных скал оставалась сотня саженей.
— Фок и грот ставить! — раздался чуть охрипший, по твердый голос командира. — Двойные рифы брать! Триселя изготовить!
Сменившись с вахты, Нахимов оставался на палу-
,
не, прислушиваясь и присматриваясь к действиям ка- питана.
Казалось, что корабль должен еще больше уваливаться к берегу, приближаясь к смертельным камням.
11о Лазарев каким-то особым чутьем предугадывал машинную перемену ветра, а главное, ощущал, как отзывается на эту перемену корабль, тотчас ложится на новый галс и медленно, ни все-таки выбирается на ветер.
На третьи сутки, уловив благоприятный момент, II Лазарев вывел корабль в открытое море и там, лавируя, переждал шторм.
Едва «Крейсер» встал на якорь на Портсмутском рейде, командир приказал всем отдыхать. Офицеры и матросы, не успев выпить чаю, не раздеваясь, повалились на койки и заснули мертвым сном.
На вахту заступил Нахимов. Увидев поднимавшегося на шканцы командира, он поразился — двое суток тот ни на мгновение не покидал мостик, а теперь опять на палубе и, улыбаясь, смотрит на молодого мичмана. Медленно прохаживаясь на шканцах, он делился с Нахимовым перипетиями минувшего испытания.
— В сие время, имея под ветром берег совсем рядом, можно было бы нести все паруса только благодаря превосходным качествам «Крейсера». — Он остановился, всматриваясь в проступавшие из тумана берега бухты и обступившие их улицы порта. — Ни один фрегат, с неуменьшенными против обыкновенного положения рангоутом, не вынес бы того. Несомненно, успех сей лавировки сноровкой команды достигнут.
На «Крейсере» первыми пробили три склянки, и тотчас десятки судов на рейде отозвались нестройным перезвоном разноголосых колоколов. Для Павла Нахимова наступила многолетняя пора приобщения к великому искусству мореплавания, воспитания самоотвержения в служении Родине...
В кают-компании командир объявил, что впредь Кадьян вахту стоять не будет. Лейтенанта Кадьяна, с пронзительным взглядом черных глаз, Лазарев зачислил на фрегат по рекомендации свыше.
Оставшись наедине, Завалишин поделился с Нахимовым:
— Кадьян благорасположения Михаила Петровича добился не по заслугам, льстит, а с командой зверем.
Нахимов согласно кивнул:
— И вахту правит худо, то и сам командир видит, и в части астрономии неуч полный...
Благоприятные пассаты были весьма кстати, и без особых приключений фрегат и шлюп пересекали Атлантику.
Берега Бразилии встретили противными ветрами,
пришлось встать на якорь, не доходя Рио-де-Жаней ро, Ьш видимости горы Сахарная Головка.
22 февраля 1823 года «Крейсер» и «Ладога» покинули Рио-де-Жанейро. Атлантический океан встретил их умеренной зыбью и попутным свежим ветром. Однако через неделю погода резко ухудшилась. Начались жестокие штормы, которые сопровождали кораб-ми почти все три месяца плавания. Поднявшись до сороковых широт, они поймали попутные ветры, по вошли в полосу бурь и непогоды. С особой силой обрушился океан на мореплавателей после пересечения меридиана мыса Доброй Надежды. По нескольку суток работали люди с парусами. Подвахтенная смена то и дело вызывалась наверх. Горячую пишу на камбузе »г<? готовили целыми неделями, питались всухомятку, сухарями.