Фирсов Русские флотоводцы
Шрифт:
В середине апреля Нева очистилась ото льда. Из каналов и проток корабельный и галерный флот потянулся к морю. Галеры тащили на буксирах девять фрегатов и пять шняв. Суда выглядели нарядно, све-жепокрашенные борта сверкали на солнце, трепетали флаги и вымпелы. Тускло отсвечивали медью жерла в открытых портах.
Следом за боевыми кораблями выстроились две сотни транспортов с провиантом, осадными пушками, порохом. Флот двинулся на помощь армии, но природа уготовила ему тяжкие испытания, грозившие смертельной опасностью.
До Котлина колонна добиралась четверо суток разводьями. Впереди на несколько миль вода была чистой, дальше все тонуло в тумане.
Оказалось, путь к Выборгу пока начисто закрыт льдами. Флот стал на якоря, но льды днем и ночью докучали, затирали суда. Небольшие галеры, транспор- * та, карбасы плотно захватило в ледяной плен, якоря не держали, рвало якорные канаты. Ветер то и дело менял направление.
Петр дал знать Апраксину, чтобы он держался, а сам на «Лизетте» сходил в Петербург — на всякий случай готовить помощь по сухопутью.
Поступила депеша от Апраксина. «Провианту, государь, у нас остается почти за нет, от девятого числа разве с нуждою будет дня на четыре».
Петр сквозь льды двинулся с галерами к Выборгу.
...На самой высокой башне крепости Выборга радо-мал ись шведы:
— Ура! Идет наша эскадра?
Действительно, вдали показалась колонна кораблей под шведскими флагами. Корабли палили из пушек, но оказалось, они салютовали русским войскам. Предусмотрительный шаутбенахт Петр Михайлов решил схитрить, поднять шведские флаги: «А вдруг на берегу шведы с пушками?»
Апраксин не выдержал, по-родственному обнял Петра:
— Хлеба у нас, господин шаутбенахт, на один день, а пороху на два дня осталось.
— Все за... кормой, генерал-адмирал, принимай пять тыщ войску, мортиры, припасы. Да поживей, нам уйти надобно без мешкоты, пока Ватранг не нагрянул.
На следующий день установили против крепости тяжелые мортиры. По старой бомбардирской привычке Петр сам навел одну на крепостные стены, проба -нил ствол, зарядил пушку, перекрестился:
— С Богом! — зарядил фитиль.
Ухнула пушка, с тяжелым гулом двухпудовое ядро ударило в саженную стену цитадели. Полетели осколки, обнажая вековой пласт каменной кладки.
Флот только-только успел выйти из Выборгского залива, а на горизонте замаячили паруса. Спешила на выручку крепости шведская эскадра. Восемь линейных кораблей, пять фрегатов, еще шесть судов под флагом вице-адмирала Ватранга, шестьсот с лишним орудийных стволов готовы были помочь Выборгу, но шведы опоздали. На борту кораблей эскадры шведского флагмана больше тысячи солдат, боевые припасы, провизия. Наконец сотни тяжелых корабельных орудий, а он бессилен помочь осажденному Выборгу.
В крепости довольно скоро поняли свою обреченность, да и слыхали и знали по Ниеншанцу, Нотебур-гу, Нарве, что русские своего добьются. Всего месяц сопротивлялись шведы и выкинули белое полотнище, а на грозной башне «Лангерман» навечно водрузился флаг российский. Сам царь принял капитуляцию у храброго шведского полковника Стиенстроле, достались немалые трофеи — одних пушек полторы сотни.
На мундире Апраксина засияла звезда Святого апостола Андрея Первозванного.
Карл XII, бежавший из-под Полтавы к туркам, настропалил султана. Уяснил он смертельную опасность для своего королевства. Турция объявила войну в самое Рождество 1722 года, через месяц Москва ответила тем же. Петр, не мешкая, вызвал Апраксина:
— Заедешь в Воронеж и Тавров, спускай на воду все, что можешь. Плыви к Азову. Будешь там верховодом на флоте и во всем крае.
Указ об этом вышел давно: «1710 года, февраля 6 дня В.Г. указал город Азов с принадлежащими городами всякими делами ведать адмиралу, генералу и губернатору азовскому и тайному советнику и президенту адмиралтейства, графу Федору Матвеевичу Апраксину с товарищи, и те дела из разряду отослать в приказ адмиралтейских дел».
Апраксин покачал головой: «Опять морока, разве поспеешь?»
Генерал-адмирал направился в Таганрог, готовить флотилию к бою. Но на душе было тревожно. Как-то на суше, у государя?
Пока держалась вешняя вода, Крюйс повел из Воронежа небольшой отряд к Азову. В июне на реке Таганрога Апраксин с тоской осматривал суда.
— Срам какой-то, — бурчал он, — с дюжиной та-них корабликов и токмо бы и обороняться от турок, отстоять завоеванное.
– Не плошай, господин адмирал, — успокаивал Крюйс, — у нас в резерве лихие казаки на лодках. Дай мне побольше мушкетов.
Апраксин уехал в Азов, а Крюйс выслал в дозор две бригантины и десяток казацких лодок...
После полудня 2 июня разомлевшего от жары Г. рюйса поднял с койки раскат пушечных сигналов г корабля. На его палубе стоял прибывший накануне Апраксин.
В гавань неслись казацкие гички, поодаль, не спеши, под веслами, с обвисшими парусами, втягивались бригантины.
Вдали, на взморье, лениво шевеля парусами, медленно, один за другим, выплывали турецкие корабли.
— Тридцать два вымпела. — Апраксин протянул подзорную трубу Крюйсу. — Собрались-таки, окаянные, супротив нас. Полторы дюжины линейных кораблей и дюжина галер. — Апраксин окинул взглядом небосвод: голубая лазурь, без единого облачка. — Д лось господь Бог поможет. Ветра покуда не предвидится.