Физрук-6: назад в СССР
Шрифт:
— Как я уже сказала — оставить мою дочь в покое. Прекратить всяческие контакты с нею. Забыть об ее существовании.
— Да с какой же стати?
— Поймите. Вы ей не пара! — горячо заговорила мамаша. — Виленочку ждет блестящее будущее. Не здесь, разумеется, не в этом забытом Литейске… У Игоря Кирилловича есть однокашник в Москве, крупный дипломат. Его сын заканчивает МГИМО. Поймите, уже все решено! На июнь назначена свадьба… А тут вы!.. Если вам не безразлична моя дочь, вы должны пожертвовать своими чувствами ради нее. Прошу не мешать ее счастью.
—
Я откровенно издевался над нею, но Аглая Мефодьевна этого не почувствовала.
— Вы же потенциальный самоубийца! — огорошила она меня. — Виленочка рассказывала, как вы, очертя голову, кинулись выручать маленького недотепу и его собачонку и едва сами не погибли… Нет, я понимаю!.. Юную неопытную девушку не могло не покорить такое безрассудство, но ведь она восхищена вашим нелепым поступком и не думает о будущем!
— О каком будущем? — теряя терпение, осведомился я.
— О — таком! — с жаром ответила мамаша. — Где гарантия, что в следующий раз вы не броситесь в огонь, чтобы вытащить кошку и… и… моя дочь, если с нею случится несчастье выйти за вас, останется вдовой, да еще и, не дай бог, с ребенком на руках. Кто ее тогда возьмет в жены?!
— Покиньте машину, мамаша! — резко сказал я.
— Что? — не поняла Аглая Мефодьевна.
— Вы своими духами провоняли весь салон, — объяснил я. — Мне придется его долго проветривать!
— Нахал! — взвизгнула мама Вилены. — Мальчишка! — И она полезла из салона. Многострадальная машина жалобно заскрипела рессорами. — Только попробуй подойти к моей дочери на пушечный выстрел, я тебя в тюрьму засажу!
Она хлопнула дверцей и, колыхая телесами под норковой шубой, покатилась прочь. Я вышел из машины и направился к зданию райкома.
— Пропуск! — воздел глаза вахтер, тормознув меня в вестибюле.
— Мне нужна Вилена Игоревна Воротникова! — отчеканил я.
— Так нету ее тута, — ответил он. — С утра не появлялась.
— Ясно, — буркнул я и вернулся к «Волге».
Вдруг, сама позвонит? Домой ей точно бесполезно звонить. Мамаша будет первая хватать трубку… Хотя, ведь сейчас-то ее дома нет!.. А Вилена может как раз оказаться дома. Я бросился к ближайшей телефонной будке. Выкопал среди мелочи, что валялась в кармане, двухкопеечную монету, сунул в прорезь. Набрал номер. Через минуту раздался щелчок и женский голос, как и вчера, сказал: «Алло!». Я уж и не знал, верить ли мне. Вдруг мамаша уже добралась и теперь снова имитирует голос дочери. Чушь! Я же знаю, где они живут! Не могла эта Аглая Мефодьевна так быстро доехать!
— Это ты, Вилена? — спросил я.
— Конечно — я! — откликнулась она. — А кто же!
— Я сейчас заеду за тобой. Собирайся!
— Хорошо! — не задавая вопросов, проговорила Вилена. — Через пятнадцать минут я буду у подъезда.
— Вот и отлично! Еду!
Вернувшись к машине, я сел за руль и погнал. Я не думал о том, что собираюсь сказать девушке. Уж точно — не буду жаловаться на ее мамашу. Думаю, Вилена знает ее повадки лучше меня. Да и вообще, не собираюсь я лезть в их семейные дела. Сами пусть разбираются. Я лишь не позволю никому совать нос в мои отношения с кем бы то ни было. Аглая Мефодьевна, будь у нее в голове мозги, могла бы дать нам время самим разобраться, а не вламываться, будто бульдозер в то, что только-только стало созревать. Впрочем, это типичная ошибка всех мамаш, которым кажется, что они лучше знают, что нужно их детям и какое будущее им уготовано.
Конечно, любовь семейного счастья не гарантирует, но и самый тщательный расчет — тоже. Ведь мамаша Вилены как рассуждает? Выйдет доченька за дипломата, поедет с ним за границу, будет там шмотки импортные покупать и мамочке своей заботливой привозить. Ну и само собой — квартира в Москве, внуки — в английской или французской спецшколе, красивая столичная жизнь — театры, концертные залы, светские приемы. Магазин «Березка». И так будет всегда. Понятно, что она понятия не имеет о том, что через десять лет вся советская систему рухнет и еще неизвестно, в какую жопу ее зять станет послом. И вообще, останется ли при должности.
Это как раз — полбеды. Хуже, что ослепленная материнским эгоизмом, Аглая Мефодьевна не думает, что вся эта парадная сторона жизни таковой кажется только со стороны, а изнутри она может иметь весьма неприятную изнанку. Жить с нелюбимым мужем, значит подвергаться регулярному изнасилованию, пусть даже — тихому, без сопротивления жертвы, и к тому же рожать от этого легального насильника детей. И вместе с импортными шмотками, доченька будет привозить матери свою ненависть. Все это азбучные истины, но до таких, как моя нежданная собеседница они, как правило, не доходят.
Можно было, конечно, где-нибудь припарковаться по-тихому, чтобы не отсвечивать под окнами Вилены, ведь ее мамаша мою машинку видела, но я наоборот нагло тормознул возле подъезда и даже — посигналил. Через несколько минут, вышла моя подружка. И в этот же самый момент во дворе появилась ее мамаша. Видать, по дороге заглянула в магазин, потому что в руках у Аглаи Мефодьевны были битком набитые «фирменные» пакеты. Я нарочито вальяжно вышел из машины, чтобы встретить — не ее, само собой, а — дочку.
Увидев, что «нахал» целует ее дитя, мамаша едва пакеты не выронила. Сама Вилена мать не заметила, потому что стояла к ней спиной. Я же прекрасно видел побагровевшую от злобы Аглаю Мефодьевну, которая, однако, не решилась поднять крик — у подъезда сидели вездесущие старушки, они точно разнесут сплетни. Я галантно открыл пассажирскую дверцу. Вилена села в машину. Подмигнув ее мамаше, я обогнул капот и сел за руль. В зеркало заднего вида я видел, как та, сокрушенно качая головой, повернула в подъезд.