Флёр
Шрифт:
— Береги себя, — проговорила Флер.
— Постараюсь, — ответил он с улыбкой, которая вдруг осветила его необычное лицо, как лампада освещает икону. Перед ее глазами пробежала вереница воспоминаний — с того первого момента, когда она танцевала с ним на балу, под бархатным ночным небом при свете разноцветных диковинных фонарей, аляповатых, как детские конфетки. Он ей так нравился. Она не хотела, чтобы с ним что-нибудь случилось. Она думала, что поцелует его на прощание, но момент был уже упущен.
— Я не хочу, чтобы меня убили, могу тебя заверить, — произнес он. — Ты тоже береги себя.
— Да, постараюсь. Да благословит тебя Господь, Петр Николаевич.
Отпустив ее руку, он повернулся к перепуганной Людмиле и крепко обнял ее.
— Прощай, маленькая свояченица. Следи за Сергеем. Ну а если союзники все же сунутся, то мне их очень жаль. Теперь, когда я как кур во щи попал между вами и пятым русским корпусом, мне легче оказаться с армией.
Свистнув лошадь, Петр зашагал прочь по веранде, оставив женщин в глубоком молчании.
Флер, очнувшись наконец, повернулась к Нюшке.
— Мне кажется, нужно упаковать кое-что самое необходимое для твоей хозяйки, на случай, если нам придется уехать. И попроси Катю сделать то же самое для меня.
— Бог с вами, барышня, — успокоила ее Нюшка. — Я уже собрала все узлы еще на прошлой неделе. Во сне мне явился Николай-угодник и сообщил, что союзники наступают.
Людмила повернулась к ней.
— В самом деле, Нюшка? Почему же ты мне не сказала об этом? А не сообщил ли он тебе, что нас всех ждет?
Нюшка бросила на нее сосредоточенный взгляд.
— Вам грозит большая опасность, барыня, но вы легко отделаетесь, — ответила она. — Однако придется проявить немало смелости и отваги. Вам предстоят тяжкие испытания.
Старая нянька умело вызвала неподдельный интерес к своим словам у Людочки. Она, представив себя героиней, тут же позабыла о всех страхах и сомнениях.
— Большая опасность, говоришь? Ну, если союзники сюда сунутся, то я буду, конечно, с ними сражаться. Я обязательно научусь стрелять из ружья. Я перебью их всех до последнего солдата. — Вдруг она осеклась, словно одернув себя. — Кроме твоего любимого брата, Флер, разумеется.
— Как приятно, что ты не забыла об этом, — сухо отозвалась Флер.
Вернувшись к вечеру, Карев сообщил, что Тарутинский полк выступил из города.
— Им больше ничего не оставалось делать. Нельзя удержать Евпаторию с горсткой людей против такой сильной армии, надеяться же на то, что Меншиков вовремя пришлет подкрепление, — пустое.
— А где находится союзнический флот? — спросила Флер.
— Стал на якорь неподалеку от города. Вся бухта заполнена их баркасами с солдатами — они ищут для высадки место понадежнее. Меншиков попытается сдержать их где-то между нами и Севастополем — на одной из речушек, насколько я понимаю. Тарутинский полк присоединится к тем войскам, которые он вышлет союзникам навстречу.
— А что будет с нами, Сергей? — нетерпеливо спросила Людмила. — Должны ли мы уехать отсюда, или же попытаемся защитить наш дом?
Карев улыбнулся. Только сейчас Флер заметила, как он устал.
— Вижу, ты готова к обороне, — произнес он. — Нет, не думаю, что дойдет до этого. Нам, может быть, все же придется отсюда уехать, но это не к спеху. Им для высадки десанта понадобится не меньше двух дней. — Он повернулся к Флер. — Они, конечно, направят парламентеров с предложением гарнизону сдаться. Браницкий получил строгий приказ не оказывать им сопротивления. Да и с кем его оказывать, с больными и ранеными? Нет, все будет носить вполне цивилизованный характер. К тому же я подумал, что в этом случае ты сможешь получить какие-то известия о своем брате.
Флер ужасно удивилась.
— Не хочешь ли ты этим сказать… что я могу поехать туда, чтобы встретить соотечественников?
— Почему бы и нет? Любой офицер, которому будет поручено принять сдачу гарнизона, должен что-то знать о твоем брате, разве не так?
— Да, разумеется!
— Ты сможешь передать ему что-то устно через него или написать письмо.
— Да, да, конечно, — повторила Флер, чувствуя, как у нее закружилась голова. — Это будет просто чудесно — узнать о судьбе Ричарда, послать ему привет!
— В таком случае выезжаем немедленно, — мягко сказал он. — Если только ты хочешь их там застать.
— Да, конечно, сейчас. Только переоденусь.
— И я тоже! — воскликнула Милочка. — Я тоже еду!
— Разумеется, — откликнулся Карев, — но только выбирай поосторожнее выражения, когда будешь разговаривать с английским офицером.
— Постараюсь, — ответила она с чувством собственного достоинства. — Я не такая дура, как ты думаешь.
Английский офицер был в темно-синей парадной форме с малиновыми отворотами, с малиновыми кантами на плотно обтягивающих ноги панталонах, в кивере со спадающим тяжелым страусиным пером. Судя по его безукоризненному мундиру, беззаботному, спокойному виду, можно было подумать, что он только вышел из своего клуба на Сент-Джеймс-стрит, а не сошел с палубы транспортного судна.
Полковник лорд Джордж Пэджет четвертого Ее величества полка легких драгун сошел на берег с небольшой группой офицеров, чтобы выполнить приказ командующего лорда Реглана и принять капитуляцию евпаторийского гарнизона. Майор Браницкий, ответив на все поставленные перед ним вопросы, в конце, когда английские офицеры уходили, спросил лорда Джорджа, не соблаговолит ли он принять в частном порядке одну английскую леди, которая хочет обратиться к нему с просьбой. Заинтригованный Пэджет не мог не согласиться.
Браницкий, предоставив в его полное распоряжение свой кабинет, пообещал принести чая и удалился. Через несколько секунд дверь отворилась, и на пороге Пэджет увидел человека, которого никак не ожидал встретить здесь.
— Боже праведный! Неужели это вы, мисс Гамильтон! Что вы здесь делаете?
— Зато мне известно, лорд Джордж, что вы здесь делаете, — ответила Флер, подходя к нему поближе, чтобы пожать протянутую ей руку. — Насколько я понимаю, майор Браницкий капитулировал по всей форме?