Флеш Гетт
Шрифт:
– Почему?
Лерка голая перевернулась на живот и потянулась за пачкой сигарет. Прикурила и села рядом с Андреем.
– Так, знаешь, вышла ошибка молодости. Убила я его.
– То есть?
– Всё очень просто. Мы тогда жили в Саратове, я училась на журфаке. Этот алкоголик допился до чёртиков, ну и стал руки распускать. Я его ударила кухонным ножом. Удар оказался смертельным, какая-то сонная артерия. Суд посчитал - убийство в состоянии аффекта. Потом был ещё один.
– Тоже убила?
Она скосила смешно глаза.
– Сама ушла. Да чёрт с ними, с мужьями. Хочешь, я тебе стихи почитаю?
Андрей посмотрел на неё, это было уже слишком.
– Валерия, тут всякое говорят... Ну, что ты увлекаешься поэзией. На сайте Стихи.ру пропадаешь. Для меня это чересчур...
– Стихи будут - о любви, о любви...
Она прижалась к нему, и снова стены поплыли в радужном сиянии...
...Как алкоголик выжимает из кота, упавшего в ванну с водкой, всё до последней капли, так Лерка всё выжала из него. Искусанный, поцарапанный Андрей снова упал в сон...
Он проспал недолго - может, час, или меньше.
...Лерка стояла над ним, возбуждённая, одетая в джинсы и свитер.
– Быстро одевайся!!!
– Что?
Звонок входной двери надрывался.
– Да иду уже, ну кто там ещё?- она, притворно меняя тон, подошла к двери.
– Это я, Валерия Михайловна, консьерж. Откройте...Тут к вам...
На экране монитора, подсоединённого к камере над дверью, стали различимы фигуры людей - консьержа, и с ним - двоих, незнакомых. На заднем фоне стояло ещё двое, в камуфляже и касках.
– Ну что такое? Я не могу открыть, я из ванной. Приходите позже.
Она пыталась тянуть время, приложила ухо к двери. Ей удалось расслышать кроме шорохов и чей-то голос:
– Коля, пластид...
Лерка рванулась от двери, в комнату и, дёрнув за ручку окна, открыла его настежь.
– Быстрее, вылезай! Там, слева, есть окно пожарного выхода.
– Ты что, с ума сошла? Седьмой этаж...
В её руке блеснул хромированный ТТ.
– Лезь быстрее, сказала! Они сейчас дверь сломают!!!
Андрея затрясло. Он шагнул на подоконник и увидел, что между седьмым и шестым этажами снаружи был довольно широкий карниз. Стараясь не смотреть на крыши машин, мелькающих внизу, он вцепился в откос и сделал шаг влево.
В прихожей оглушительно грохнуло, и ярко-синий дым заполнил Леркин будуар. Железная дверь слетела с петель.
Андрей увидел, как её рука высунулась из окна в поиске опоры - он дал ей свою.
Несколько раз подряд без промежутков она выстрелила по нападавшим - у Андрея моментально заложило уши.
Она уже успела выскочить на карниз, когда прогремела ответная очередь - пули вспороли оконную раму, разнося её в щепу. Стекло сорвалось и беззвучно полетело вниз.
– Суки, б..ть, - Она уже влезала вместе с Андреем в окно пожарного выхода. Они побежали вверх, на лестничной площадке Лерка оглянулась - в проёме окна показался силуэт - она выстрелила, не целясь.
Через два этажа они попали в выходную будку, которая вела на крышу. Её дверь была не заперта.
– Быстрее же давай, это ФСБшники!
Они побежали по крыше и нырнули в следующую дверь. Вниз бежать было легче. На втором этаже Лерка свернула на межквартирную площадку и, подскочив к окну, открыла его. Прыгнула.
Андрей выглянул - там была крыша сторожки паркинга.
– Давай, ну же!
– она махала ему пистолетом.
...Лерка уже заводила чёрный БМВ кабриолет и накрывала крышу, когда подбежал Андрей.
– У тебя же Тойота?
– Да садись уже, блин, пинкертон.
Машина рванула с места, визжа резиной.
В проёме выезда маячили фигуры в касках, шлагбаум был закрыт. Лерка надавила на педаль и планка шлагбаума, отломившись у основания, подлетела вверх, ударившись о потолок.
В след затакал автомат.
Провинциалу движение по московским дорогам кажется чем-то диким, поскольку оно имеет одну особенность. Если пробок нет, то транспорт движется с такой скоростью, с какой позволяет это делать общий поток. Сто, сто двадцать, сто сорок - ограничений нет, а заторы и задержки неизбежны только на отдельных, непредсказуемых участках, и всем нужно спешить делать эти чёртовы деньги.
Они двигались по Ленинградке относительно быстро.
– Куда?
– спросил Андрей, закуривая.
Лерка помолчала с полминуты, потом одной рукой нашарила на заднем сиденье кожаную куртку.
– Одевай.
Куртка оказалась мужская. Раньше Андрей не придал бы этому значения, но сейчас он почувствовал что-то наподобие ревности.
– А откуда у тебя это?
– он указал на ТТ.
– А, это...От деда остался. Когда он умер, я вытащила его из шкафа и спрятала. Потом маме пришлось объяснение писать в органы, об утере. Проехали.
– Не идёт он тебе. Тебе что-нибудь изящное, дамское, в сумочку.
Она скосила на него глаза.
– Ой, Андрюш, скажешь тоже - дамское. Эта штука "броник" пробивает. И что бы мы сейчас делали с дамским этим, тьфу?
– А, ну да. В другие дни ты его тоже используешь. Ну, в магазине, в спорт клубе, в парикмахерской...
– Зря смеёшься. Я одна передвигаюсь, между прочим, и во всякое время суток.
– Так все передвигаются, не ты одна, - Андрей не унимался.
– Я - не все.