Флэшбэк
Шрифт:
— И она погибла в… не помню, когда. Несчастный случай на воде.
На сей раз улыбка Нухаева казалась искренней.
— Она умерла, когда Тайся-но Си — ты знаешь его под именем Сато — отправился в Китай и убил ее. По приказу Накамуры или нет, мы не знаем.
— Полковник Смерть, — повторил Ник, растягивая слоги. — Отдает дешевкой. Но если ты хочешь сказать, что Сато действует без разрешения Накамуры и не под его руководством, то мне трудно в это поверить.
Нухаев неторопливо кивнул.
— И все же, Ник Боттом, ты должен быть польщен тем, что один из самых эффективных убийц в мире был приписан
— Как скажешь, — сказал Ник. Его начал утомлять этот говнюк с его манией величия. — Ты скажешь мне что-нибудь полезное об убийстве Кэйго Накамуры?
Нухаев натянуто улыбнулся.
— Я только что сделал это, Ник Боттом. «Если не знаешь ни себя, ни противника, каждый раз, когда будешь сражаться, будешь терпеть поражение». [103]
«Опять этот сраный Сунь-Цзы», — подумал Ник.
Он начинал понимать, что именно дон Кож-Ахмед Нухаев ведет себя, как второразрядный негодяй из фильмов про Бонда. Те всегда пытались заговорить героя до смерти, вместо того чтобы нажать на спусковой крючок, когда представлялся случай.
— Ты можешь привести вопросы Кэйго, которые показались тебе необычными? — сменил тему Ник. — Странными? Неестественными?
103
Перевод Н. И. Конрада.
Дон Нухаев улыбнулся.
— Он и в самом деле спрашивал меня, не продаю ли я Эф-два так же, как флэшбэк. Судя по его тону, он считал этот галлюциноген реальностью… или реальностью в скором времени.
«Ну вот, снова Ф-2», — подумал Ник.
Он преисполнился надежды, что Кэйго Накамура знает о супернаркотике, действие которого определяется фантазиями человека, нечто такое, чего не знает никто другой. Воображение Ника рисовало ему совершенно новую жизнь с Дарой и даже с Вэлом, не шестнадцатилетним, а умненьким пятилетним Вэлом. Из разговоров о Ф-2 Ник понял, что тот гасит дурные воспоминания, оставляя только счастливые фантазии, которые воспринимаются в точности как настоящая жизнь. На всех уровнях. И те, кто верил в существование Ф-2, всегда утверждали, что, в отличие от флэшбэка (где вы всегда стоите чуть в стороне от происходящего, парите над своим прошлым «я», заново переживая события), Ф-2 обеспечивает полное погружение.
— И что ты ему сказал?
Нухаев рассмеялся.
— Сказал, что при наличии спроса стал бы продавать любой наркотик, если бы он существовал… но Эф-два не существовало.
До нас постоянно доходили слухи о нем. Но такой наркотик невозможен. Если вам нужны фантазии, берите героин или кокаин, — так сказал я ему.
— И что на это ответил Кэйго? — спросил Ник.
Какая-то часть его впала в отчаяние из-за того, что слухи об Ф-2 все еще остаются слухами. Но ведь Кэйго спрашивал у поэта Дэнни Оза, стал бы тот пользоваться Ф-2. Что было на уме у этого юнца, черт его дери?
— Кэйго сменил тему, — ответил Нухаев. — И я собираюсь сделать то же самое. Ты понимаешь, Ник Боттом, кто хочет заполучить земли, которые прежде были Нью-Мексико, Аризоной и Южной Калифорнией?
—
Нухаев выдохнул голубой дымок и покачал головой. На его морщинистом, грубом лице отразилось легкое разочарование — стареющий наставник, разочарованный тупостью ученика.
— Ты и вправду был далеко, Ник Боттом? Погряз во флэшбэкных снах и бесконечной жалости к самому себе? Будто ты первый мужчина, потерявший жену.
Ник почувствовал, как загорается его лицо, как в нем закипает гнев, но сдержался, стараясь не поддаваться воздействию притока адреналина. Этот приток вызывал желание размозжить голову Нухаева… чем?
Чем? Разве что стулом, на котором он сидел, — ничем больше. Но стул был слишком легким, а значит, бесполезным. И Ник ничуть не сомневался, что у Нухаева под свободной рубашкой навыпуск за пояс заткнут пистолет.
Но он не обязан был отвечать на риторические оскорбления — и не стал отвечать.
— Хорошо, — сказал он. — Если не Мексика, то кто? Япония?
— Что Япония будет делать со всеми этими землями, большей частью пустынными, при том, что ее население убывает? — спросил Нухаев, с явным удовольствием входя в роль школьного учителя. — Я знаю, международная политика — не самая сильная твоя сторона, детектив первого ранга Ник Боттом, но пораскинь своими проржавевшими мозгами, подумай! Какому агрессивному и процветающему политическому образованию необходимо жизненное пространство, все больше жизненного пространства? При том, что его жители привыкли обитать в пустыне.
— Халифат? — выговорил Ник наконец. Это не было осмысленным утверждением — всего несколько растерянных звуков. Потом он услышал, как повторяет эту мысль:
— Всемирный Халифат? Здесь, на юго-западе? Ерунда. Абсолютная глупость.
Дон Кож-Ахмед Нухаев молча сцепил пальцы на затылке и откинулся к спинке, сжав сильными зубами сигару.
— Полнейшая ерунда, — сказал Ник, взмахнув рукой, словно отгонял муху. — Это невозможно.
Но… так ли это было на самом деле?
По информации Си-эн-эн, или «Аль-Джазиры-США», или черт знает кого, — где мелькали эти данные? — мусульманское население во всем мире достигло 2,2 миллиарда. И конечно, по приведенным результатам опросов, более 90 % из них заявляли о своей принадлежности к Всемирному Исламскому Халифату, даже если жили в странах, формально еще не вошедших в это постоянно расширяющееся образование с тремя столицами — в Тегеране, Дамаске и Мекке.
Это означало (особенно после десяти лет полномасштабной гражданской войны в Китае и агрессивных мер Индии по созданию обширного среднего класса, главным образом за счет ограничения рождаемости, как это сделал Китай тремя поколениями ранее), что Исламский Всемирный Халифат стал самым населенным политическим образованием на земле. А кривая рождаемости мусульман (как кто-то сказал Нику — возможно, его дотошный тесть) устремлялась к бесконечности. В Европе уже больше четверти века население росло за счет мусульман, то есть эта тенденция проявилась еще до официального распространения Халифата на Европу.