Флешка
Шрифт:
Филипп тяжело смотрел на нее. Он отлично понимал, что она его просто ловит, не особо пряча ни удочки, ни крючка, ни наживки. Что скрывать, ему хотелось дойти до конца. Но каким он будет, этот конец?
– И еще… – сказала Жанна, вдруг сделав голос вкрадчивым, и глядя в упор прямо ему в глаза: – Что ты теряешь? Чего тебе жаль? Твою долбанутую сестру, которая сидит у тебя на шее уже который год? Склада? Твоего Сити? Или твоего Сохо? Какую из этих частей твоей жизни тебе жаль?!
Филипп дернулся.
– И что ты еще про меня выясняла? –
– Ну… Так… – Жанна отошла от него и села рядом с папкой. – Анкетные данные. И еще по мелочи… Знаю, например, что с женой у тебя нелады и ты по уши в долгах.
Филипп сморщился.
– Денег предложишь? Пять штук? – едко осведомился он.
– А мы договоримся? – вскинулась Жанна. – Если договоримся, то денег будет столько, что ты сможешь поменять не только город, но и страну. Купишь себе, например, какой-нибудь Лихтенштейн, и поменяешь на что-нибудь…
У Филиппа возникло тянущее чувство стыда и одновременно жгучего желания – он и хотел согласиться, и стыдился этого желания. При этом, он не понимал, перед кем и за что, собственно, ему должно быть стыдно? Перед той девчонкой, Любой? Или все же перед собой?
– Что, Филипп, не можешь с собой договориться? – наблюдая за ним, довольно сказала Жанна.
– Ты бы поаккуратнее со своей проницательностью! – ответил он. – А то ведь уйду…
Она хмыкнула и явно хотела что-то сказать, но сдержалась, задавила эти слова в себе.
Он постоял потом прошел по комнате и сел в кресло, то самое, в котором сидел несколько минут назад. Жанна внимательно посмотрела на него, потом, с видом, будто ничего и не было, придвинула к себе папку и начала листать ее, читая вслух с некоторых страниц:
– Применко Павел Семенович, инженер-гидролог. Почетный работник чего-то там… Ордена, медали… А, вот автобиография… Родился в селе Кулешовке. Учился… Вступил в комсомол. Голодное послевоенное детство. Филипп, посмотри на него…
Филипп приподнялся и посмотрел – это была фотография, серая от старости, маленький круглоголовый мальчишка с настороженными глазами волчонка смотрел с нее на Филиппа. Филипп знал эти фотографии тридцатых и сороковых годов – тогда все смотрели в камеру так, будто боялись, что из объектива вылетит пуля.
– О, смотри – грамота Совета Министров! – бормотала Жанна, вороша листки в папке. – Карты какие-то… Все подметал старичок…
В папке и правда было много всего, Применко, видимо, с каждого своего объекта стремился увезти что-то на память.
– Давай посмотрим, где он работал. Откуда-то же он привез эту штуковину…
– словно сама с собой, говорила Жанна.
– Так, строил водохранилища по всей России…Ростовское море, Белгородское водохранилище, Бурейское водохранилище… Ни о чем не говорит?
Филипп помотал головой – нет.
– Жаль… – с досадой сказала Жанна и продолжила: – Богучанское водохранилище, Больше-Караганское водохранилище…
– Стой… – тревожно сказал Филипп.
– Еще раз.
– Больше-Караганское водохранилище… –
– Аркаим… – проговорил Филипп. – Аркаим…
– Что – Аркаим? – не могла понять Жанна.
Филипп посмотрел на нее, будто не знал, говорить ли.
– Это древний город, открытый четверть века назад… – сказал он. – Считается, что это была цивилизация бронзы. Сам по себе городок не велик – всего-то 150 метров в диаметре. Но в тех местах он такой не один, там около двух десятков таких городов, места так и называются – Страна Городов.
– Те места – это где? – спросила Жанна.
– В том-то и дело. В том-то и дело… – пробормотал Филипп. – Место по нашим меркам малопригодное для жизни: в середине лета – дикая жара, зимой – сорокаградусные морозы. Настолько дикая территория, что руины эти найдены были лишь в конце восьмидесятых годов. То есть, до тех пор никто никак на те места не покушался.
– Ну, сейчас все равно нашлись бы желающие построить там коттедж… – усмехнулась Жанна.
– Вряд ли… – покачал головой Филипп. – Нервов не хватит.
– Ого! – сказала Жанна. – Заинтриговал. Рассказывай.
Третьяков помолчал. По глазам его видно было, что он не здесь.
– Люди жили в тех местах четыре тысячи лет назад… – проговорил Третьяков.
– Ученые предполагают, что это были древнеиранские народы, но ты же понимаешь, что это условность: мы как обычно смотрим на прошлое свысока, объясняем его так, как нам было бы проще его понять. На самом деле, кто знает, иранские это народы или нет? Точно так же, как нынешние египтяне очень и очень условно являются потомками древних египтян. Вполне вероятно, четыре тысячи лет назад на месте Аркаима были райские места – чего бы иначе там селились люди и строили города? От тех времен, кроме городов, остались легенды. Я к легендам про Аркаим относился как ко всем остальным – как к байкам. Но в свете последних событий они выглядят иначе.
– Не томи… – сквозь зубы проговорила Жанна. – Не томи!
– В общем, так: согласно легендам, Аркаим был одним из городов легендарного царя Йиму, которого называют еще первочеловеком.
– А что такое первочеловек? – спросила Жанна. – Первый человек? Адам? Или Ева?
– Без шуток! – строго сказал Филипп.
– Без шуток. Мы вступаем в такой мир, где каждая шутка может стоить дорого. Мы сейчас присоединяемся к таким информационным полям, что можем очень даже об этом пожалеть.
Жанна хотела было сказать «Ого!», но почувствовала, что язык присох к гортани.
– Первочеловек – это имеющая плоть и кровь модель мира… – сказал Филипп.
– Вселенная, космос, воплощенные в человеке. Ты же понимаешь, что люди могли называть так только того, чьи поступки, дела, мысли, речи, взгляды, намерения и предвидения они не могли объяснить? Первочеловек – этот тот, кто принес в свое время знания, накопленные предыдущими эпохами.
Жанна смотрела на него во все глаза.