Флетч и Мокси

Макдональд Грегори

– Мокси, а разве ты не виновна? – Взгляд ее метнулся на молчаливого шофера, на усевшегося на заднее сидение отца. – Мало у кого была такая уникальная возможность, учитывая сложившиеся обстоятельства, всадить нож в спину достопочтенного Стива Питермана. В нашем разговоре, – Флетч посмотрел на небо, намекая на недавний полет, – ты привела достаточно веские доводы, побудившие тебя разделаться с Питерманом. Налицо и возможность, и мотив.

– То есть, мне не следовало говорить тебе об этом?

– Оправдывающие

обстоятельства для меня почти что признание.

В этот момент Мокси действительно выглядела осунувшейся и состарившейся.

– Пошли. Составим компанию Фредди. А не то он уедет незнамо куда.

Они тоже сели на заднее сидение, Мокси – посередине, Флетч – с краю.

– Голубой дом, – скомандовал Флетч. – На Дувэл-стрит.

Такси тронулось с места. Флетч повернулся к Мокси.

– Я попросил моего друга приютить нас в его доме.

Фредерик Муни приложился к бутылке.

– Несколько дней мира и покоя не повредят...

Мокси вылезла из кабины, пока Флетч расплачивался с водителем. Посмотрела на дом, в котором горели все окна.

– Ирвин, Голубой дом совсем не голубой.

– Не может быть.

– Или я сошла с ума. Даже при таком свете я могу сказать, что Голубой дом – не голубой.

Флетч помог Фредерику Муни выбраться из такси.

– Жителям Ки-Уэста свойственны разные чудачества. Сомневаюсь, что ты пробудешь здесь достаточно долго, чтобы привыкнуть к ним.

Мокси повертела головой, посмотрела на небо.

– И что же мне теперь делать?

– Будь хорошей девочкой, – ответил Флетч, помогая Фредерику Муни преодолеть три ступеньки, ведущие к двери.

– Мистер Питерман, – наконец заговорил Фредди. – Вы очень милый человек, но мне придется ударить вас, если вы не перестанете меня опекать.

– Извините, – Флетч тут же отпустил его.

Муни качнуло.

– Из-за вас я нетвердо стою на ногах.

Вслед за мужчинами Мокси вошла в холл.

– Почему этот Голубой дом белый?

– Слушай, ну не мог же хозяин назвать его Белый дом? Надо же уважать основы нашей государственности.

Четы Лопесов, которая поддерживала порядок в доме, нигде не было. Флетч знал, что жили они в собственном доме, отделенном от Голубого высоким забором. Парадную дверь они оставили незапертой, свет горел везде, даже в биллиардной, в столовой они нашли поднос со свеженарезанными сэндвичами и ведерко со льдом, полное банок с пивом.

Флетч прошелся по комнатам, всюду выключая свет.

– Я покажу вам ваши апартаменты.

– Но еще нет и девяти часов, – возмутилась Мокси.

– В Ки-Уэст время ничего не значит, – он уже поднимался по лестнице. – Часам тут верить нельзя.

За ним последовал Фредерик Муни.

– Вперед и вверх! – изрек он. Замыкая шествие, Мокси тяжело вздохнула.

Флетч указал на первую

дверь справа.

– Ваша комната, мисс Муни. Надеюсь, вы останетесь довольны. Полотенца в ванной.

Она заглянула в комнату, затем посмотрела на Флетча.

– Я должна дать тебе чаевые?

– Если у вас возникнут проблемы с кондиционером, не стесняйтесь, позвоните вниз.

Флетч открыл следующую дверь.

– Это ваша комната, мистер Муни. Видите? Отличная двуспальная кровать.

– Очень хорошо, – пошатываясь, Фредерик Муни прошел в комнату. – Когда мне вставать?

– Не беспокойтесь. Мы вам позвоним.

– Лира я уже отыграл, – услышал Флетч бормотание Муни. – Должно быть, сегодня вечером будет «Ричард Третий».

Мокси все еще стояла на пороге. Даже в простеньком черном платье выглядела она очень и очень сексуально.

– Спокойной ночи, мисс Муни. Добрых вам снов.

– Спокойной ночи.

В своей комнате Флетч незамедлительно скинул мокасины, рубашку, шорты и трусы, постоял под теплой струей душа, прошел к кровати, улегся, накрывшись простыней.

И рассмеялся.

ГЛАВА 10

– Мне не терпится постареть, – Мокси вытянулась рядом с ним. – Стать морщинистой и толстой.

– Именно этого мы все тебе и желаем.

– Я говорю не про глубокую старость. А про тот возраст, когда имеешь полное право есть, сколько душе угодно, и не стесняться своего уродства.

– Жду не дождусь, когда же, наконец, придет этот день.

Мокси повернулась на бок. Теперь они лежали лицом к лицу, их обнаженные тела соприкасались по всей длине, за исключением животов.

– Тогда я смогу играть характерные роли.

– Роли толстух?

– Замужних женщин, матерей, монахинь, бабушек, деловых женщин. Ты понимаешь, о чем я. Женщин, которые кое-что повидали, знают, что почем, могут выразить в мимике свои переживания, отношение к происходящему.

Ветерок, врывающийся через открытые балконные двери протянувшийся вдоль всего второго этажа, приятно холодил вспотевшую кожу.

Мокси пришла к нему в комнату в чем мать родила, и, не торопясь, обошла ее по периметру, зажигая все лампы. Загорелая, без следов купальника, как и полагалось по ее роли в «Безумии летней ночи». Потом вскочила на кровать, сорвала с Флетча простыню, подпрыгнула, и всем телом упала на него.

Тот ойкнул и, перекатившись на бок, сбросил ее с себя.

– Не то что эта чертова роль в «Безумии летней ночи». Ты знаешь, как представлял себе сценарист мою героиню? Цитирую: «Очаровательная блондинка, американский стандарт <Имеется в виду определенные параметры роста, объема бедер, талии, груди.>, старше двадцати лет, такая, как Мокси Муни».