Флейта Аарона. Рассказы
Шрифт:
Толпа скучилась под самым балконом Аарона, против злополучного флага. Аарон готов был увидеть, как флаг сам собой свернется, послушный настойчивой воле человеческой массы. Но этого не случилось. Крики все настойчивее и громче подымались над волнующимся морем плечей и черных шляп, разлившимся под ногами Аарона.
Послышался неистовый стук в дверь одного из магазинов. Колокольчик у решетчатых ворот дома дергался и звенел без перерыва, пока не оборвался. Наконец, в застекленной двери магазина появилась женщина в белой кофточке. Она жестами указывала на флаг, отрицательно трясла головой и разводила руками. Очевидно, она хотела пояснить, что флаг был не ее и что она не имела к нему никакого отношения. Тогда кучка людей из толпы бросилась к воротам и стала яростно стучать в них
Вдруг толпа затихла на мгновение, после чего поднялся новый взрыв криков, но звучавших уже не угрозой, а поощрением и сочувствием. Аарон был поражен и взволнован тем, что увидел вслед за этим. Маленькая черная фигурка юноши, — рыжеволосого, не старше 16–18 лет, — стала карабкаться с проворством обезьяны вверх по фасаду четырехэтажного дома, подбираясь к флагу. Смельчак взбирался по водосточной трубе, находя опору то руке, то ноге в скульптурных украшениях на фасаде дома. Вот он перебрался, как кошка, через карниз второго этажа и полез выше. Его тоненькая, извивающаяся фигурка на отвесной поверхности фасада напоминала ящерицу, пролагающую свой извилистый путь по отвесу скалы. Мальчик поравнялся уже с окнами третьего этажа и, не задумываясь, не остановившись для отдыха, стал карабкаться дальше. Буйная нетерпеливая толпа внизу приутихла. Затаив дыхание, все напряженно следили за каждым движением отважного юноши. Добравшись до широкого карниза над окнами верхнего этажа, он без всякого колебания встал на него ногами, поднявшись во весь рост, и, придерживаясь кончиками пальцев за выступы скульптурного орнамента, двинулся вдоль карниза к флагу. Вот он уже ухватился одной рукой за его древко. Как вырвавшийся из костра язык пламени, поднялся над толпою взрыв ликующих криков, когда красно-бело-зеленое полотнище упало к ее ногам.
Мальчик продолжал стоять в своей живописно-победоносной и рискованной позе. Гул и крики в толпе не унимались, но приняли какой-то другой оттенок. Аарон перевел глаза с юноши вниз, и первое, что поразило его внимание, был звук военных рожков, прорезавший тревожное гудение толпившихся под балконами людей. Немедленно вслед за этим неведомо откуда налетевший отряд серо-зеленых карабинеров обрушился на демонстрантов, беспощадно работая прикладами.
Аарон был совершенно поражен тем, что он увидел внизу со своего безопасного балкона. Толпы вооруженных, одетых в боевой защитный цвет людей бросились избивать прикладами столпившихся на улице рабочих. Схватка длилась недолго. В одно мгновение люди в черных шляпах кинулись панически бежать от преследовавших их солдат.
Участники демонстрации рассыпались в разные стороны. Кто кидался в ворота и подъезды соседних домов, кто бежал вдоль улицы, кое-кто вскочил сквозь открытые окна нижних этажей в чужие жилища. По лицам некоторых из беглецов струилась кровь. Несколько человек упало и было немедленно окружено солдатами. В несколько мгновений улица опустела.
Рыжеволосый юноша наблюдал всю сцену с высоты, лепясь к своему карнизу. Карабинеры заметили его. Дула четырех револьверов поднялись кверху и нацелились в него. Ему было приказано слезать. Торжествующая улыбка победителя сменилась на его лице беспокойством. Казалось, однако, что он был не столько смущен направленными револьверами, сколько необычностью своего положения. Мальчик с прежним спокойствием спустился вниз, скользнул на землю по водосточной трубе, и немедленно попал в руки карабинеров. Они присоединили его к группе из пяти-шести арестованных демонстрантов, которые не успели убежать. Раздалась команда сержантов, карабинеры построились, и, окружив своих пленников, победоносно удалились.
Улица опустела и затихла. Аарон не мог еще придти в себя и все время озирался вокруг. На соседнем балконе он заметил двух элегантных молодых
— Представь себе, Энгюс, — все уже кончено! — сказал он по-английски, кладя руку на плечо своего приятеля в монокле и поглядывая украдкой на Аарона.
— Ты видел, как упал один окровавленный человек? — спросил Энгюс.
— Да. Как ты думаешь, — наповал?
— Не знаю. Он упал вон там, справа от того окна, прямо на камни мостовой.
— Здорово сработано! Видел ли ты когда-нибудь что-либо подобное?
— Нет. Чрезвычайно захватывающее зрелище. Я не видел ничего подобного даже на войне.
Аарон вернулся в свою комнату. Он опустился в кресло и застыл в бездумной, оцепенелой неподвижности. Через некоторое время он овладел собой и взял в руки флейту. Он заиграл, сам не зная, что. Все смутные чувства, пережитые им в этот день, перелились в звуки, которые ударили ему в голову, как крепкое вино.
Он не услышал ударов гонга, призывавших в ресторан к обеду, и только вошедшая горничная заставила его очнуться и отложить флейту. Тогда он спустился в ресторан и первые кого увидел, выбрав себе место, были двое давешних молодых англичан, сидевших за столиком в углу, неподалеку от него. Головы их были тщательно расчесаны пробором, который придавал их породистым лицам ту четкость линий, какая поражает на камеях. Энгюс положил монокль на стол и оглядывал зал ресторана невидящим, птичьим взором своих голубых близоруких глаз. Было очевидно, что он болен, серьезно болен. Щеки его впали, подбородок заострился. Он не прикасался к обеду, точно забыл о еде.
— Что ты скажешь, Фрэнсис, если я предложу посмотреть по пути Флоренцию, Сиену и Орвието, вместо того, чтобы прямо ехать в Рим?
— По-моему, благоразумнее ехать через Пизу прямо в Рим. Не так утомительно! Но, если тебе очень хочется, я не возражаю. Когда двинемся в путь?
Энгюс нервничал и казался раздраженным. Спутник его, Фрэнсис, был занят своими мыслями, расчетами и впечатлениями путешествия. Но вдруг внимание его было привлечено новым предметом.
То был Аарон, который сидел спиной к приятелям, но своим тонким острым слухом музыканта улавливал каждое произносимое слово. Фрэнсис был заинтересован. Аарон заинтересовал его еще с первого взгляда, когда он приметил его наверху, на соседнем балконе, после разгона демонстрации карабинерами. Ему хотелось знать, не англичанин ли этот незнакомец с таким привлекательным и выразительным лицом.
— Англичанин! — обрадованно шепнул Фрэнсис своему соседу. — Я так и думал. Это известный лондонский флейтист.
Энгюс вставил в глаз монокль и довольно равнодушно взглянул на Аарона.
— Да, по-видимому, англичанин. Так что же из этого?
— Энгюс, голубчик! Разве ты не узнаешь? Это флейтист. Помнишь дивный отрывок из Скрябина? Совершенно божественная игра! Больше всего на свете люблю флейту.
— Что же, может быть, — ответил Энгюс, вся наблюдательность которого свелась к строгому осмотру костюма, в который был одет Аарон.
— Замечательный музыкант! — подогревал своего приятеля Фрэнсис.
— Да. Он принадлежит к этой страшной породе людей.
— Но играет изумительно. Этого ты не станешь отрицать.
— Согласен.
— Давай же познакомимся с ним. Нам, может быть удастся еще раз услышать его игру. Мы можем попросить его поиграть для нас.
— Если тебе так хочется, пригласи его выпить с нами кофе с ликером.
— Думаешь, это ничего?
— Конечно. Он не обидится такому приглашению.
Фрэнсис просмотрел карту вин, подозвал слугу и приказал подать кофе и три прибора и бутылку Гранде-Марнье. Потом он встал, подошел с извиняющейся улыбкой к столику, за которым сидел Аарон, и, поклонившись с самым светским изяществом, произнес: