Флирт с дьяволом
Шрифт:
– Интересный вопрос, – заметил инспектор.
– Так значит Жозефина Леклерк и есть графиня МотерсидеБелей? – потирая руки, воскликнул Ледрю. – Теперь понятно, почему она с такой ненавистью смотрела на Луиджи и Ивон. Её любовник изменял ей с другой женщиной! Вот вам и мотив для убийства!
– Если бы не пряди волос, я был бы в этом почти уверен, – сказал полицейский.
– Так допросите её прямо сейчас! – предложил Ксавье.
– Лучше я подожду до утра, – покачал головой Гранье. – Она никуда отсюда не денется. Мои люди следят за выходами из отеля.
* * *
– Ну, ты даёшь! – восхитилась графиня МотерсидеБелей. – Как только тебя угораздило додуматься до такого?
– Моя жизнь не имела смысла! – всхлипнул Эжен. – Я никому не был нужен! Никто меня не любил! Я просто хотел, чтобы люди узнали обо мне, чтобы они восхищались мной. Я хотел совершить чтолибо великое и патриотическое! Я хотел, подобно Александру Македонскому, расширить границы своей страны!
– Но ведь границ уже нет, – заметила графиня. – Франция вошла в состав Объединённой Европы. Теперь она чтото вроде штата Кентукки в Америке. Неужели тебе пришло бы в голову из патриотизма расширять границы штата Кентукки?
– Да что я, псих! – возмутился Эжен. – Терпеть не могу этих янки!
– Тогда оставь в покое границы Франции и династию Гримальди, – предложила Жозефина. – Я прошу тебя об этом, как о личном одолжении. К тому же я знакома с принцессами и отношусь к ним с большой симпатией. Ты ведь не станешь убивать моих друзей?
– Ну что ты, дорогая, как можно? – воскликнул Эжен. – Я уже и сам подумывал оставить эту дурацкую затею. К тому же я выиграл в МонтеКарло такую кучу денег! После этого бы както невежливо убивать принцесс! Только как быть с украденными деньгами? Вдруг полиция выяснит, что у меня поддельные документы?
– А где ты их взял? – поинтересовалась графиня.
– У одного очень надёжного человека, – ответил Карданю. – Я заплатил за них двенадцать тысяч франков.
– В таком случае, если документы сделаны профессионально, тебе нечего опасаться, – успокоила его Жозефина. – К убийству ты отношения не имеешь, так что полиция не станет усердствовать, раскапывая твоё прошлое.
– Хоть бы ты оказалась права! – вздохнул Эжен.
* * *
Лука Фавроль налил себе уже пятую рюмку бренди и, не закусывая, выпил его. Сегодня даже алкоголь не приносил ему успокоения.
"Наверное, я схожу с ума", подумал Лука. "Со мной уже не в первый раз случаются эти короткие провалы в памяти, особенно после того, как я выпью лишнего. Но я ведь не убивал этого итальянца! Или убил? Я точно помню, что больше никого не хотел убивать. Эта смерть означает конец моего бизнеса. Как же такое могло случиться?"
Фавроль сжал голову руками и глухо застонал. А тут ещё этот Грегуар… Как он посмел явиться к нему и интересоваться, есть ли у него алиби? Неужели он чтото подозревает? Но ведь даже полиция не усомнилась в том, что смерть бывшего хозяина "Пика Дьявола" была самоубийством.
Лука плеснул себе ещё бренди. Затем он, не раздеваясь, забрался в постель и закрыл глаза, пытаясь уснуть.
* * *
Около восьми утра свидетели по делу об убийстве стали собираться в ресторане, как и просил их полицейский инспектор.
Лука Фавроль, как и положено хозяину, тоже спустился вниз. После вчерашних событий и избытоного количества бренди он чувствовал себя совершенно разбитым.
Харитон заказал на завтрак бутерброды с копчёным иберийским мясом, залитые слоем расплавленного сыра и украшенные колечками помидоров и веточками петрушки.
– Ну всё, я влип, – свистящим шёпотом пожаловался Драчинский. – Сейчас они обнаружат, что у меня нет визы, и – прощай, свобода.
– Задолбал ты нас совсем с этой визой, – вздохнул Ерофеев. – Я же говорю тебе – в данном случае им нужна не виза, а алиби. Это же не служба эмиграции. В случае чего я тебя прикрою. У меня есть коекакие знакомства в соответствующем департаменте, так что расслабься и дай нам спокойно поесть.
– А стоит ли о нём беспокоиться? – решил поразмышлять вслух Большеухов. – Тюрьма поэтам только на пользу идёт. Возьми хоть Пабло Неруду. А Чернышевский в тюрьме вообще "Что делать?" накатал, за это его даже в школьную программу включили. Или Пушкин с его Болдинской осенью. Правда он был не в тюрьме, а в ссылке, но от скуки сколько шедевров сотворил! А представляете, если бы его в тюрьму засунули? В тюрьме вообще ни на что отвлекаться не надо – сиди себе, да строчи. Кстати, ты не знаешь, с чем рифмуется слово "карцер"?
– Заткнись, – прошипел Влад. – Мне сейчас не до смеха!
– Карцев, – неожиданно сказал Харитон. – Роман Карцев. "Вчера продавали раков по пять рублей, но больших".
– Ты это о чём? – удивлённо посмотрел на него Пьер.
– О рифмах, – объяснил Ерофеев. – Это рифма к слову "карцер". Как тебе:
Захожу я както в карцер,
Там на нарах Рома Карцев.
– Ну, ты даёшь! Да ты у нас настоящий поэт! – восхитился Большеухов.
* * *
– Так… Кого ещё не хватает? – заглянул в список инспектор Гранье.
– Ивон Карпентье, подружки Луиджи, – подсказал ему Ледрю.
– Ивон Карпентье. Номер 211, – отыскал в списке номер инспектор. – Сходи в двести одиннадцатый и попроси девушку спуститься в ресторан, – обратился он к сержанту Леруа.
* * *
Жозефина МотерсидеБелей, отхлёбывая маленькими глотками обжигающий чёрный кофе, пристально смотрела на Пьера Большеухова. Она размышляла о том, как её драгоценный супруг отнесётся к тому, что она восстала из мёртвых.