Флирт с дьяволом

Волкова Ирина Борисовна

– Ты не понимаешь, что значит быть дочерью алкоголика и глупой полуграмотной толстухи, – всхлипнула Лили. – А так все считали меня особой королевской крови! Мои снимки появились бы в журналах. И пусть даже потом все узнали бы правду, я успела бы прославиться! Весь мир говорил бы обо мне! В памяти людей я осталась бы второй Эстефанией! Возможно после этого я смогла бы опубликовать свои мемуары или даже получить роль в кино! Такая, какая я есть, я никому не нужна. Даже ты меня бросил!

– Сглупил

я, – признался рокер. – Если ты меня простишь, обещаю больше никогда тебя не бросать. Кстати, тебя я бросил всего один раз, а принцессу мужчины бросали уже целых три раза. Так что, как ни крути, у тебя и тут преимущество.

– Иди к чёрту, – проворчала девушка. – Я всё равно тебе не верю.

– Придётся поверить, – усмехнулся Предсмертный кошмар. – А как ты смотришь на то, чтобы стать княгиней? Княгиня – это почти принцесса.

– Какой княгиней? Что ты несёшь? – разозлилась Лили. – Лучше уж помолчи. И без тебя тошно.

– Ты станешь княгиней, если выйдешь за меня замуж, – сказал рокер. – Когда я сбежал из дома, я взял себе новое имя – Доминик, чтобы ничто не напоминало мне о прошлом. На самом деле меня зовут Алексей Оболенский, и я принадлежу к знаменитому в России княжескому роду. Если для тебя это так важно, имей в виду, что в моём генеалогическом дереве можно обнаружить и членов семьи Романовых, и даже некоторых монархов Европы.

– Ты – русский князь? – презрительно усмехнулась Кюизо. – В таком случае я – Эрнесто Ганноверский! Да ты небось и порусскито ни слова не знаешь! Вот уж не думала, что у тебя тоже развилась нездоровая склонность к титулам!

– Ты можешь спросить у Жозефины, – пожал плечами Алекс. – Она знает моего отца. И порусски я свободно говорю. А если ты убедишься, что я князь, ты выйдешь за меня замуж?

Лили села на кровати и пристально посмотрела в глаза рокеру. Сама не понимая почему, она начинала ему верить.

– Значит, если я выйду за тебя замуж, я породнюсь с королевскими династиями Европы и России? – уточнила она.

– Именно так, – подтвердил Предсмертный кошмар. – Если захочешь, даже сможешь вступить в Российское Монархическое Общество. Отец будет счастлив.

= Княгиня Оболенская… – задумчиво произнесла Лили. – По моему, звучит не хуже, чем Эстефания де Монако.

– Мне тоже так кажется, – согласился ПК.

* * *

– Так вы репортёр, – констатировал Жак Гранье.

– Точно, – подтвердил Ксавье Ледрю.

– Не люблю репортёров, – заметил инспектор.

– В точности такие же чувства я испытываю по отношению к полицейским, – усмехнулся экслегионер.

Гранье достал из кармана трубку и стал неторопливо набивать её табаком.

– Держу пари, что вы пошли работать

в полицию, потому что в детстве мечтали стать вторым комиссаром Мегрэ, – заметил Ледрю.

– Держу пари, что вы тот самый снайпер, который теряет сознание при виде живой мишени, – отпарировал Жак.

Ксавье почувствовал, что краснеет. Похоже, этот раунд он проиграл.

– Откуда вы знаете? – спросил он.

– Если хочешь стать комиссаром Мегрэ, приходится многое знать, – с достоинством произнёс полицейский. – А если честно, так мы оба лечились у одного и того же психотерапевта.

– А как же врачебная тайна? А клятва Гиппократа? – возмущённо воскликнул папарацци.

– С врачебной тайной было всё в порядке, по крайней мере со стороны доктора, – ухмыльнулся инспектор. – Помнишь его рыженькую секретаршу с большими сиськами?

– Разве такую забудешь! – мечтательно закатил глаза Ледрю.

– Она слишком много болтает в постели, – объяснил Жак. – Онато и рассказала мне о снайпере, которому её босс, отчаявшись его вылечить, посоветовал стать папарацци, а потом както раз она указала мне на вас, когда вы выходили из кабинета. Ну так как, будем сотрудничать?

– На трёх условиях, – сказал Ксавье. – Вопервых вы никогда никому не расскажете, почему я стал репортёром, вовторых, я буду единственным журналистом, посвящённым в подробности расследования, и втретьих мне бы хотелось знать, по какой причине вы посещали психотерапевта.

– Только между нами, – доверительно произнёс полицейский.

– Замётано, – согласился Ледрю.

– Я лечился от комплекса неполноценности, – подвинувшись поближе к папарацци, прошептал Гранье.

– Да ну? – удивился Ксавье. – А по вам не скажешь. Вроде с виду нормальный мужик.

– Я и есть нормальный, – вздохнул инспектор. – Комплекс неполноценности у меня возник изза этих проклятых смертей на Пике Дьявола. Я просто нутром чую, что чтото тут нечисто, но всё проделано так тщательно, что не подкопаешься. Я столько думал об этом, что чуть не свихнулся.

– А что посоветовал психотерапевт? – поинтересовался Ледрю.

– Найти убийцу и успокоиться или просто плюнуть на всё это дело и позабыть, – горько усмехнулся Жак.

– Такой совет я мог бы бесплатно дать, – пожал плечами Ксавье. – Помоему, вся эта психотерапия – сплошное надувательство. А почему вы так уверены, что это не были несчастные случаи?

– Изза волос, – ответил Гранье. – У каждого из погибших была срезана тоненькая прядка волос за ухом, но она была срезана так аккуратно, что трудно было понять, что это – дефект причёски или дело рук убийцы. Поэтому никто вначале не придавал этому значения. Так вот, у последней жертвы, Луиджи Манчини, тоже была отрезана небольшая прядь.