Флирт с дьяволом
Шрифт:
– Так значит, я свободна? – напомнила о себе графиня. – Вы же не можете арестовать двоих по обвинению в одном и том же преступлении!
– Очень даже могу, – усмехнулся полицейский инспектор. – А может, вы были сообщниками?
* * *
Результаты обыска в комнате Луки Фавроля превзошли все ожидания. Полицейские отыскали не только тайник под полом, в котором хранилась шкатулка с прядями волос, но и большой охотничий нож со следами крови
Инспектор Гранье с довольным видом раскурил трубку. Терзавшая его на протяжении нескольких лет тайна целой серии замаскированных под несчастные случаи убийств оказалась, наконец, раскрытой. А ведь изза этого он даже был вынужден обратиться к психотерапевту!
На мгновение инспектор почувствовал себя настоящим комиссаром Мегрэ – блистательным и мудрым полицейским, обхитрить которого не удалось ещё ни одному преступнику. Наконецто он избавится от комплекса неполноценности! Теперь Гранье больше не сомневался том, что он сделает головокружительную карьеру в полицейском управлении. Может быть его даже переведут в Париж…
Ксавье Ледрю, которому инспектор разрешил присутствовать при обыске и предварительном допросе, проводившемся в комнате Фавроля, увлечённо фотографировал тайник под паркетом, бледное лицо убийцы и самодовольный профиль Гранье, попыхивающего зажатой в зубах трубкой.
* * *
По настоянию полицейских Харитон, Пьер и Влад вынуждены были отправиться в свой номер, ожидая дальнейших распоряжений инспектора.
– Это грубое нарушение прав человека! – ныл Драчинский. – Какое право они имеют сажать нас под домашний арест, как какихто преступников!
– Ты бы лучше помолчал, – огрызнулся на него Ерофеев. – Нелегальному эмигранту не следует ссориться с представителями закона, так что держи своё мнение при себе и не вздумай даже вякнуть о правах человека в присутствии полиции!
– Но ведь они действуют незаконно, – настаивал поэт.
– Можно подумать, что в России менты действуют законно, – фыркнул Харитон и переключил своё внимание на Большеухова.
Супруг воскресшей графини пребывал в самом плачевном состоянии.
– Она не имела права так со мной поступать! – всхлипывал Пьер. – Какого чёрта она прикидывалась мёртвой? Все эти годы она издевалась надо мной и трахалась со всеми подряд, как одержимая крольчихарекордистка! Более того, эта гадина лишила меня наследства! Она выкинула меня из дома, отдав его долбанным лесбиянкам!
– А также геям, педерастам, трансвеститам и зоофилам, – ввернул Влад.
– Ещё одно слово и, клянусь, я сдам тебя властям! – злобно зыркнул на него Ерофеев.
Харитон плеснул в стакан немного
– Держись, брат, – похлопав Пьера по плечу, сказал он. – Ты ведь переживал потрясения и похуже! В конце концов, раз графиня жива, значит геи и лесбиянки остались с носом! Наследствато они не получат! Может, тебе стоит помириться с женой? Судя по тому, какую сцену вы устроили на лужайке, твоя жёнушка не была тебе слишком отвратительна! А там, гляди, она тебя и наследником сделает.
– В любом случае я не получу наследства, – мрачно сказал Большеухов. – Убийцы наследства не получают.
– Да ладно, расслабься! – подлил ему коньяка Ерофеев. – Никто никого не убьёт! Пройдёт время, ты успокоишься, она успокоится, и всё будет в порядке.
– Я не успокоюсь, – скрипнул зубами Пьер. – Я не хочу успокаиваться! Я больше не вернусь к этой мегере, даже если мне придётся стоять на паперти, выпрашивая подаяние.
– Не хочешь и не возвращайся, – согласился Харитон. – Ты можешь жить у меня, сколько тебе вздумается.
Большеухов вздохнул.
– Плесника мне ещё коньячка, – попросил он.
* * *
– Так вы считаете, что это он убил Манчини и Карпентье? – спросил инспектор у Ксавье Ледрю.
Закончив допрос, Гранье предложил репортёру прогуляться вдвоём вокруг отеля.
– Он этого не отрицает, но и не подтверждает. Жалуется на провалы в памяти, – пожал плечами репортёр. – С одной стороны эти убийства уничтожили его бизнес, но с другой стороны, похоже, у него на почве всех этих событий уже давно поехала крыша. Вы только вспомните, какую чушь он нёс про луну, окутанную кровавой дымкой, про то, что солнце мёртвых требует от него новых жертв и всё такое прочее. Возможно, конечно, что он канает под сумасшедшего в попытке избежать суда, но я в это не слишком верю.
– Странно, что он спрятал окровавленный нож за книжные полки, а не в тайник, – задумчиво произнёс полицейский. – Для человека, совершившего целый ряд идеальных преступлений, слегка нелогично хранить основную улику в месте, где её так легко обнаружить.
– Но хранить дома волосы тоже не слишком разумно, – возразил Ледрю.
– Волосы – это одно, а окровавленный нож – совсем другое, – покачал головой Гранье. – К тому же волосы он хранил в хорошо оборудованном тайнике. Чует моё сердце, что убийца пока гуляет на свободе.
– И что вы собираетесь сделать? – поинтересовался Ксавье.
– Есть у меня одна идея, – усмехнулся инспектор.
– Вроде той, чтобы обвинить во всём графиню МотерсидеБелей? – спросил папарацци.
– Ещё хуже, – ответил Гранье. – Честно говоря, мне придётся действовать не совсем законными методами. Но это между нами. И не вздумайте упоминать об этом в своей статье!
– Вот именно поэтому я и не люблю полицейских, – покачал головой Ледрю.