Флорентийский монстр
Шрифт:
В других статьях пересказывались сведения, очевидно, просочившиеся из конторы Миньини. В них утверждалось, что мы со Специ пытались подбросить злосчастную «беретту» — пистолет Монстра, чтобы подставить невиновного.
В ярких лучах прессы и общего внимания Джуттари с Миньини, казалось, становились лишь агрессивнее. 25 февраля, через два дня после моего отъезда из Италии, полиция совершила новый налет на квартиру Специ. За ним установили неотступное наблюдение, полиция следовала за ним, когда он выходил из дома, и вела скрытую видеосъемку. Телефоны его прослушивались, в квартире, надо полагать, было полно «жучков», а его е-мейлы перехватывали.
Чтобы продолжать общение, мы со Специ договорились использовать
Никколо постоянно держал меня в курсе дела, и мы часто говорили с ним по телефону.
1 марта Специ наконец отогнал свою машину к механику чтобы починить дверь и поставить новое радио. Механик вынырнул из машины с руками, полными электронных устройств, болтавшихся на красных и черных проводах. Одно походило на пачку сигарет с полоской клейкой ленты на экранчике с надписями «on» и «off». Второе, таинственное устройство, соединенное с ним, было пять на два дюйма и подсоединялось к проводам радиоприемника.
— Я в этом мало понимаю, — сказал механик, — но, по-моему, это микрофон и к нему — записывающее устройство.
Он обошел машину и открыл капот.
— А это, — добавил он, указав на черную коробку в уголке, — похоже на спутниковый навигатор.
Специ позвонил в «Ла Нацьоне» и оттуда прислали фотографа, который заснял журналиста «с уловом» аппаратуры для слежки в руках.
В тот же день Специ отправился в прокуратуру Флоренции и оформил законный иск против неизвестных лиц, на несших ущерб его машине. Он предстал перед прокурором, которого хорошо знал, с жалобой в руке. Тот отказался к ней прикоснуться.
— Это дело, доктор Специ, слишком тонкое, — сказал он. — Представьте свою жалобу главному прокурору.
Специ прошел со своей жалобой к главному прокурору, где ему пришлось подождать. Потом вышел полицейский, взял заявление и сказал, что прокурор его вызовет. Больше Специ о своем заявлении не слышал.
15 марта 2006 года Специ позвонили и пригласили явиться в ближайшую казарму карабинеров. Его принимали в крошечной комнатке, и офицер, очевидно, был сильно смущен.
— Мы возвращаем вам ваше радио, — заявил он.
Специ обомлел:
— Вы… признаете, что забрали его и при этом повредили мою машину?
— Нет, не мы! — Офицер нервно перебирал бумаги. — Мы делаем это по поручению перуджийской прокуратуры и судьи Миньини, который дал приказ главному инспектору Джуттари из ГИДЕС вернуть ваше радио.
Специ с трудом сдержал смех.
— Невероятно! Вы хотите сказать, что они в официальном документе признали, что взломали мою машину и украли радио?
Карабинеру было неловко.
— Подпишите, пожалуйста, здесь.
— Ну, — с триумфом возразил Специ, — а если они его испортили? Я не могу забрать его, не проверив.
— Специ, подпишите, пожалуйста!
Специ поспешно составил второй иск об ущербе, на сей раз против Миньни и Джуттари, раз уж они (невольно) снабдили его необходимыми доказательствами. В том же месяце, в марте 2006-го, в издательстве «Эр-си-эс либри» вышла книга Джуттари о деле Монстра «Монстр, анатомия расследования». Она сразу попала в первые ряды бестселлеров. В книге Джуттари выпустил несколько стрел в Специ, обвинив его в соучастии в убийстве Нардуччи и туманно намекнув, что он замешан и в других преступлениях Монстра.
Специ немедленно подал в гражданский суд иск против юриста, порочащего его в своей книге и нарушающего закон о тайне следствия относительно дела Монстра. Процесс проходил в Милане, где «Риццоли», еще один филиал «Эр-си-эс либри», выпустил тираж (по итальянским законам дело о диффамации проходит в месте публикации материала). Специ просил изъять и уничтожить тираж.
«Для писателя нерадостно просить об изъятии книги, — писал он, — однако только это средство поможет умерить ущерб, нанесенный моей репутации». Специ сам написал большую часть искового заявления, подбирая слова так, чтобы идеально уязвить врага.
Более года я был жертвой не просто непродуманной работы полиции, но и, можно сказать, настоящего нарушения гражданских прав. Это явление — которое затрагивает не только меня, но и многих других, — заставляет вспомнить о самых неблагополучных странах Азии или Африки.
Синьор Микеле Джуттари, сотрудник государственной полиции, изобрел и неутомимо продвигает теорию, согласно которой преступления так называемого Флорентийского Монстра являются плодами трудов таинственной, сатанинской, эзотерической секты, которую якобы организовала группа людей, принадлежащих по роду занятий к высшему и среднему классу (чиновников, полиции и карабинеров, следователей — и находящихся у них в подчинении писателей и журналистов), будто бы вербовавших исполнителей из самых низших слоев населения для совершения двойных убийств любовных пар и щедро оплачивавших добытые теми женские органы с целью использовать их в неописуемых, неопределенных и в совершенно невероятных «ритуалах».
Согласно фантастическим умозаключениям этого самоуверенного, блестящего и усердного следователя сие криминальное сообщество, видимо, высокопоставленных лиц посвятило себя оргиям, садомазохизму, педофилии и прочим отвратительным извращениям.
Далее Специ наносил апперкот в мягкое брюхо Джуттари — по его литературному таланту. В своем иске Специ целыми абзацами цитировал книгу Джуттари, выставляя напоказ его дикую логику, высмеивая теории и издеваясь над его литературными способностями.
Иск был датирован 23 марта и подан в суд неделей позже, 30 марта.
Глава 49
Я следил за надвигающейся бурей издалека, из Америки. Мы со Специ получили короткие сообщения от нашего редактора в «Эр-си-эс либри». Ее серьезно встревожило происходящее. Она с ужасом представляла, как издательство втянут в сумятицу судебных разбирательств, и весьма возмущалась, что я дал номер ее телефона репортеру из «Бостон глоб», который просил прокомментировать ситуацию.
«Должна вам сказать, — написала она мне и Марио, — что этот звонок не доставил мне удовольствия… Личные разногласия, кто бы ни был в них прав или виноват, меня не касаются и не интересуют… Я прошу вас обоих не вмешивать „Эр-си-эс либри“ в судебные разбирательства, связанные с вашими личными делами».
Между тем, стремясь получше познакомиться с Габриэллой Карлицци и ее веб-сайтом, я довольно опрометчиво вышел в он-лайн и просмотрел содержание. Прочитанное привело меня в ярость. Карлицци помещала целые страницы информации, касающейся лично меня. С прилежанием крысы, собирающей зернышки на зиму, она вытаскивала обрывки сведений обо мне из всей сети, умудрялась найти переводчика на итальянский (сама она другими языками не владела) и перемешивала все это с вырванными из контекста эпизодами моих романов — обычно с описаниями убийств. Она умудрилась раскопать заявление, сделанное в Италии, когда я понятия не имел, что меня записывают, и выжала все, что можно, из неловкой шутки, когда я на презентации книги заметил, что если бы Специ не писал о преступлениях, из него получился бы превосходный преступник. В это варево она добавила собственные гнусные инсинуации, жуткие комментарии и безумные измышления. В результате получился ядовитый портрет, изображавший меня психически ненормальным человеком, пишущим романы, полные отвратительных сцен насилия и взывающие к самым низким сторонам человеческой натуры.