Флорис. Любовь на берегах Миссисипи
Шрифт:
— Да, отец мой! — произнесла Батистина, протягивая руку мужу.
Тот стал надевать ей кольцо, но сумел это сделать только с третьей попытки, не в силах унять дрожь в руках. Золотой ободок блеснул на безымянном пальце Батистины. Она выпрямилась. Колокола неистово звонили. Гремел орган. Все присутствующие поднялись со своих мест. Торжествующая Батистина, не удержавшись, метнула взор на Флориса. Тот не смотрел на нее. Сердце ее мучительно заныло, как если бы в него воткнули раскаленную иглу. Флорис нежно улыбался Эмилии. Он даже поглаживал ей пальцы.
— Дорогая, теперь вы моя! — прошептал
Батистина взглянула на мужа. ОНА СТАЛА ГЕРЦОГИНЕЙ ДЕ БЕЛЬ-ИЛЬ.
Новобрачные медленно прошли между двумя рядами приглашенных. Громадные двери собора были распахнуты настежь. В солнечных лучах Батистина предстала еще более ослепительной.
«О, я не смогу дождаться ночи! Как только мы вернемся на плантацию, я отправлюсь за ней в ее покои… под предлогом, что хочу преподнести бриллиантовое колье… Она наденет его, а я повалю ее на постель…»
Это было последнее, о чем успел подумать господин де Бель-Иль. Вдруг все поплыло у него перед глазами, и он тяжело повалился к ногам молодой жены. Из толпы, заполнившей площадь д’Арм, вырвался вопль. Все устремились к маршалу, толкаясь и наступая друг другу на ноги.
— Расступитесь, ему не хватает воздуха… Пропустите же!
Друзья герцога проталкивались вперед. Фрейлины поддерживали под руки княгиню. Шлейф ее волочился по земле, уже затоптанный каблуками. Сновавшие в толпе воришки воспользовались паникой и разжились кошельками зевак. Батистина почувствовала, что ее увлекают к ризнице, где было потише.
— Не смотри на этого олуха, принцесса, все уладится! — шепнула ей славная Тонтон.
Батистина и не смотрела на олуха — она была очень спокойна, словно вся эта суматоха не имела к ней никакого отношения.
Губернатор преградил посторонним вход в ризницу. Батистина, как в тумане, заметила, что Флорис и Адриан оказались в числе допущенных. Она ощущала их взгляды, но оставалась безучастна к ним. Только повизгивания Эмилии действовали ей на нервы. Маршала положили на стол, предназначенный для белых стихарей. Вбежал хирург со своей сумкой. Он пустил герцогу кровь из уха, и на кружевной ворот рубашки хлынула черная волна. Врач разорвал тонкий батист и приложился к груди господина де Бель-Иля, затем поднес зеркало к его губам. Зеркальная поверхность не затуманилась.
— Господин маршал покинул нас! — прошептал хирург.
Отец-иезуит, вновь превратившийся в центральную фигуру, тут же стал читать молитвы, а маркиз де Водрей низко поклонился Батистине.
— Госпожа герцогиня… гм… госпожа герцогиня… Мне выпала тяжелая обязанность сообщить вам, что господин герцог де Бель-Иль отдал Богу душу… Пусть вам послужит утешением, мадам, то обстоятельство, что он скончался в святом месте, в храме Господнем!
Губернатор, разумеется, не подозревал, что явилось причиной смерти несчастного молодожена. Как бы то ни было, Батистина, едва вступив в брак, стала богатой и свободной вдовой.
Все присутствующие двинулись скорбным шествием перед молодой красивой княгиней, дабы выразить ей вместо поздравлений соболезнования.
— Это был настоящий герой, госпожа герцогиня!
— Какое несчастье!
— Он ушел от нас в такой прекрасный день!
— Все
Из огромных голубых глаз Батистины хлынули искренние слезы: ее растрогали эти изъявления всеобщей печали, к тому же она терзалась запоздалыми муками совести.
«Бедный маршал, — думала овдовевшая герцогиня, — я была с ним не слишком ласкова… как он был бы счастлив, если бы я позволила ему немного порезвиться… О, если бы я знала, что с ним случится такое, то, конечно бы, уступила! В конце концов, какое это имеет значение, а для него была бы такая радость!»
Батистина поднесла к глазам платок, но тут же вздрогнула, услышав иронический голос:
— Мадам, я преклоняюсь перед вашей скорбью!
Это был Флорис. Он глядел на нее с насмешливым вызовом. Батистина едва не разрыдалась. В это мгновение ей нужна была нежность и сострадание. Она хотела объяснить ему все, чтобы он перестал изводить ее, однако Флорис уже презрительно отвернулся, подавая руку Эмилии, о которой все как-то забыли, торопясь утешить вдову. Флорис держал себя как официально признанный жених. Острая боль пронзила грудь Батистины, и слезы градом полились по ее щекам.
— Позвольте мне предложить вам руку, ваше высочество!
Губернатор повлек Батистину к дверям собора. На площади д’Арм царила невообразимая сутолока. Ошеломленные печальной новостью, жители Нового Орлеана устремились к карете, куда уже положили тело маршала. Самые проворные успели увидеть счастливую улыбку на мертвом лице.
— Горе бедным неграм!
Рабы герцога де Бель-Иля жалобно причитали. Маршал был добрым хозяином, и несчастные не знали, как намерена поступить с ними вдова. Быть может, она захочет продать их? Разлучит ли она матерей с детьми и мужей с женами, как это часто происходило после передачи имущества по наследству?
Жанно, стоя на подножке второй кареты, старался успокоить своих соплеменников.
— Принцесса добрая… вы не бояться!
Говоря это, славный малый вдруг поежился. Возвышаясь над толпой, он мог видеть набережную, где стояло здание новой казармы. У ворот два капуцина в сапогах и широких плащах с капюшонами о чем-то говорили с лейтенантом. Один из монахов держал в руках пергамент, а второй мстительным жестом указывал на паперть, куда в этот момент вышли Батистина с губернатором. Жанно не знал, отчего эти двое внушают ему страх, но животный инстинкт предупреждал бывшего раба о надвигавшейся опасности.
Внезапно капюшон одного из монахов приподнялся под порывом ветра.
— Ах ты гадина! — пробормотал сквозь зубы славный малый.
Под коричневым сукном сверкнули угольно-черные глаза. Полный ненависти взгляд был устремлен на Батистину и Флориса, который вел под руку Эмилию, следуя к карете прямо за спиной вдовы.
— Беги, парень, а потом дай мне знать о себе!
Услышав эти сказанные шепотом слова, Жанно опасливо оглянулся. Адриан де Вильнев-Карамей стоял рядом с подножкой, однако выглядел он таким неприступно-холодным, что Жанно никак не мог понять, действительно ли граф говорил с ним. Жанно вновь взглянул на здание казармы. Оба капуцина исчезли, а лейтенант в сопровождении гвардейцев, рассекая толпу, направлялся к собору.