Флотская богиня
Шрифт:
Подполковник Гайдук предостерегающе прокашлялся, но Волынцев вполголоса обронил:
— В данном разговоре это допустимо.
— И все же… — не стала тушеваться Жерми, — от генерала Подвашецкого такого радикального курса я не ожидала. Вот оно — разлагающее действие аристократического титула.
На сей раз все четверо только пригубили рюмки, решив, что для ритуального застолья вполне достаточно выпитого ранее.
Все это время Анна старалась сидеть вполоборота к мужчинам, стыдливо пряча синюшно-красную часть лица с заплывшим глазом, и держалась с вызывающей стойкостью.
— Граф Подвашецкий считает, что в создавшихся условиях только орден способен стать нерушимым оплотом царствующего Дома, — тут же подхватил полковник нить просвещения Анны. — И что только в его рядах должна зародиться новая правящая династия, а также новая волна генералитета и чиновничества. Следует сказать, что у рыцаря-монархиста уже появилось немало эмигрантов-единомышленников, проживающих не только в княжестве Лихтенштейн, но и в соседних странах. Мало того, он уже начал заниматься созданием ордена.
— Какой же неугомонный! — качнула головой Анна.
— Скорее все еще деятельный, — тактично поправил ее Волынцев. — Не забывайте, что нам это на руку.
— Мне обязательно понадобятся материалы о ныне существующих в Европе рыцарских орденах, представление о них у меня пока очень смутное.
— Мы это учли. Уже подыскивают. Кстати, подготовку группы, с которой вам придется работать за рубежом, приказано контролировать мне.
— Позвольте поздравить с этим не только вас, но и себя, — с дипломатическим поклоном произнесла Жерми.
20
На следующий день часть батальона Корягина перебросили в соседний поселок, а здесь продолжил свое формирование новый — отдельный диверсионный. Первый взвод его первой роты, как Корягин и обещал, принял старшина Климентий.
Командиром роты назначили старшего лейтенанта Качина, до этого командовавшего одной из рот второго батальона. Этот моряк был под стать Климентию — почти такой же рослый и сильный, только худощавее и стройнее. Медлительный, с виду полусонный, со шрамом от ожога на правой щеке — он производил впечатление человека, уже побывавшего в боях, познавшего все «прелести» службы, а значит, тертого, уверенного в себе — что в солдатской среде, особенно среди новобранцев, очень ценилось. А еще Качин обладал удивительной способностью в нужный момент энергетически, словно шаровая молния, взрываться, поражая быстротой реакции, умением действовать в штыковом бою, работать во время обороны саперной лопатой, но главное — старлей отличался упорством, проявлявшемся в любом деле.
Евдокимка заметила это во время первого же шестикилометрового марш-броска с полной выкладкой по пересеченной местности, когда половина роты сошла с маршрута уже на третьем километре. Увидев с высоты косогора, как растянулось и стало разбредаться по долине его воинство, Качин, не сбавляя темпа, вернулся и стал подгонять отстающих. Некоторых он поднимал под руки с земли и тащил за собой.
— Нет! Я вас спрашиваю, причем исключительно по существу вопроса, — возмущался после возвращения на базу Георгий Аркашин, который сам оказался в числе последних, — как можно было «смозолить» нам такого командира? Он же всю роту загонит в могилу задолго до того, как доведет ее до первой стычки с врагом.
— Ты-то чем не доволен, таранька голопристанская? — охлаждал его Климентий. — При такой твоей подготовке тебе ведь даже бежать с поля боя не придется. Глядишь: взвод уже в окопах противника рукопашничает, а ты еще только из своего выкарабкиваешься.
— Да по какому такому минному полю шесть километров мне придется бегать? — все еще с трудом отходил Жорка после марш-броска.
— Пока что ты от отцов-командиров бегать пытаешься, — внушающе напомнил ему Таргасов, его вечный оппонент. Он сам был свидетелем того, как, завидев возвращающегося комроты, Аркашин пытался исчезнуть в близлежащем кустарнике, вот только затаиться у него не получилось. Под хохот и подковырки, старший лейтенант буквально за шиворот извлек его — запыхавшегося, обессилевшего — из зарослей, как нашкодившего кота. — Представляю, как ты поведешь себя, когда увидишь перед собой фрицев.
— Фрицев отстреливать можно, — огрызнулся Жорка. — Глотки им рвать. А командира даже послать неприлично, потому как это гауптвахтой пахнет.
— Ты у Гайдука учись: как привязался к своему Климентию, так в одной упряжке с ним и топал до самого финиша.
— Если не считать того, что последнюю сотню метров Климентий тащил его чуть ли не на спине, — проворчал «хлопец из Голой Пристани».
— Опять врешь! — укорила его Евдокимка.
— Не вру, а говорю исключительно по существу вопроса.
Степная Воительница знала, что Жорка сам пытался наладить отношения с Климентием, заручиться его поддержкой, но всякий раз старшина пресекал эти попытки жестким предупреждением: «Суши весла, таранька голопристанская» — и на этом очередная попытка дружеского сближения завершалась. После каждой такой попытки отношение Климентия к ней почему-то на удивление становилось всё трогательнее. Вдруг он что-то заподозрил? «Ты все-таки держись от него подальше, — жестко предупреждала она саму себя. — Как бы однажды не оказаться в его объятиях».
С раннего утра и до поздней ночи бойцы ползали под колючей проволокой, метали гранаты и ножи, учились снимать часовых и минировать дороги. С метанием ножей у Евдокимки получалось неплохо, а вот с гранатой не заладилось. После нескольких неудачных бросков инструктор Сожин даже подозрительно как-то окинул взглядом фигуру девушки и, покачав головой, изрек:
— По-бабьи у вас получается как-то, ефрейтор. Неточно, а главное, слишком близко.
— Тем не менее три боевых гранаты я уже успешно использовал. Причем не здесь, на полигоне, а в настоящем бою.
— Мне сообщили, ефрейтор, что вы успели побывать в нескольких боях, и даже отличились, — поиграл желваками своего скуластого лица Сожин. — Однако никакие заслуги от боевых нормативов вас не освобождают… Внимание всем: еще раз показываю, как следует правильно бросать гранату.
Броски у него, в самом деле, получались на удивление мощными. Прежде чем метнуть гранату, он сжимался, словно тугая пружина, чтобы затем «взорваться» броском за несколько мгновений до взрыва.
— Вопросы, ефрейтор Гайдук, есть?