Флотская история Шанхая
Шрифт:
– Нет, я гуляла вчера, – Гориция как-то задумалась и сильно смутилась. – В парке, смотрела на птиц.
– Тебе понравилось?
– Птицы – лучше, чем самолёты, – как-то странно заключила Гориция. – Они не злые, они никого не убивают.
– Ты не любишь авиацию, как я понимаю, да?
– Я осознаю этот страх, но ничего с ним не могу сделать.
– А хотела бы?
– Я бы хотела держаться подальше от авиации.
– В бою ты можешь сражаться против авианосцев?
– Могу, наверное, – задумалась женщина. – Я люблю, когда
– Тебе доставляет удовольствие, когда ты уничтожаешь авианосец?
– Я чувствую свои силы, уверенность. Это хорошее чувство, тогда я их не боюсь.
– Это хорошо. Значит, ты можешь справиться со страхом, чтобы победить?
– Могу, наверное…Но я не знаю…сейчас, когда я сижу тут, ничего страшного нет, но когда я в море всё совсем иное. Всё совсем иначе. Мне становится тяжело, я теряюсь.
– Давно ты была в море?
– Не помню, наверное, давно.
– Ты даже на тренировки не выходишь?
– Не вижу в этом смысла. Какая разница, сколько тренироваться, если тебя всё равно уничтожат.
– Конечно, смерть неизбежна, но мы можем выбрать свою судьбу, ты не думаешь?
– Не думаю, мне кажется, что всё предопределено.
– Но ты ведь могла выбрать, приходить сюда или нет. Ты спокойно могла отказаться или убежать в свою комнату. Но ты выбрала прийти сюда.
– Ну… – Гориция снова задумалась. Котоми своими утверждениями заставляла её много думать. – Выбрала…
– Значит, разница есть?
– Может быть и есть, откуда мне знать?
– Ты не хочешь сама делать свой выбор? Сама выбирать свою судьбу?
– Не знаю.
Они несколько минут сидели в тишине. Гориция пила кофе, в то время, как адмирал даже не притронулась к своей чашке. Гориция отмечала для себя, что говорить с Котоми совсем не трудно, она спокойно ведёт диалог и очень мягко выдвигает утверждения и вопросы. Она ни с чем не спорит, только спрашивает. Причём спрашивает порой самые очевидные вещи, словно хочет, чтобы именно Гориция их сказала.
– Скажи, кто на базе тебе нравится, а кто не нравится? – задала вопрос Котоми.
– А причём тут это? – канмусу не поняла сути вопроса.
– Ну, просто. Есть кто-то, кто по твоему мнению неплохой человек?
– Мммм, – Гориция ответила не сразу. – Адмирал Шеер хорошая. Она заботилась обо мне, пока Вас не было. Приносила еду каждый день, немного говорила. Но она очень набожная, я не всегда могла понять, о чём она говорит. Она так говорит, что не понятно – тут она или где-то ещё.
– Шеер воспитывалась одна в сиротском приюте при монастыре, поэтому она по-своему относится к заботе и мирской жизни, – кивнула адмирал. – Думаю, что только её семья может понять её до конца. Ты видела Лютцова?
– Видела. Но не говорила ни разу. Он ходит быстро, не улыбается и редко вообще бывает на базе. А когда бывает, то сидит в библиотеке и что-то пишет. Я видела его там пару раз.
– Ты бываешь в библиотеке?
– Брала там пару книг.
– Хорошо, про кого ещё на базе вспомнишь?
– Лотта. Она пару раз работала над моим модулем. Ничего не говорит, тихая, делает дело и не мешает никому. Она меня не трогает, но делала доброе дело.
– У Вулкан такой темперамент, с этим стоит свыкнуться, – улыбнулась Котоми. – Я не думаю, что вообще есть кто-то, с кем она может долго говорить. Хорошо, а кого ты не любишь?
– Эту закадычную парочку – Миралья и Аквила. Они скользкие типы. От них точно можно ждать беды.
– Я думаю, что твоё мнение о них сформировано под влиянием духа. С определёнными исключениями они не приносят никаких проблем. Но я тебя поняла, ты не очень любишь итальянцев.
– А для чего это вообще было нужно?
– Я хотела узнать тебя лучше, узнать тех, с кем ты говоришь, как к кому относишься. Если тебя это заинтересует, то ты можешь отблагодарить Шеер, помогая ей первое время в церкви. Я бы хотела, чтобы ты была чем-то занята, кроме сидения в комнате.
– А у нас есть церковь?
– Есть, – мягко кивнула Котоми. – И я хочу привести её в хороший вид, чтобы это было светлым местом базы.
– Я схожу туда, – уверенно согласилась Гориция.
– Вот и славно, как ты думаешь, можем ли мы на этом закончить? Ты хорошо себя чувствуешь?
– Нормально, – отмахнулась женщина.
– Что ж, тогда я приглашаю тебя через два дня. Расскажешь мне о своих успехах, – Котоми встала со стула, чтобы проводить Горицию до дверей.
Они попрощались на пороге, и адмирал вздохнула, перейдя к своей чашке кофе. Сегодня должна была прийти ещё и Джипси, так что надо было обновить комнату для её прихода.
Раньеро Дзофф
Таскалуза, Минотавр и Минегумо вышли в море. Тяжёлый крейсер скоро отправилась в одиночный рейд – что из того, что опыта подобных плаваний у неё было мало? Вряд ли рейдерство заключает в себе что-то недоступное хорошему опытному американскому крейсеру – да ещё и с четырьмя гидропланами! Два из них Таскалуза уже выпустила и теперь обшаривала морскую гладь в поисках хоть каких-то признаков Глубинных. Сверху за ней наблюдал разведчик Фьюриэса – вернее, истребитель Fairey Fulmar, использовавшийся на роли разведчика. Настоящих разведывательных самолётов с хорошей оптикой и прочим просто не было в наличии.
– Таскалуза, ты уходишь за мой радиус, – раздался несколько виноватый голос авианосца.– Дальше сама.
– Поняла, Фьюриэс! – подтвердила Таскалуза. Она, выходившая из многих битв без единой царапины, не имела причин считать, что не справится без авиационного прикрытия – тем более что у Фьюриэса далеко не полный ангар…
На юг тем временем отправилась скоростная парочка из Минотавра и Минегумо. Канадский крейсер вообще-то официально назывался Онтарио, но предпочитал первоначальное, ещё британское имя из-за большей брутальности. А сейчас он безуспешно пытался «закадрить» Минегумо, пользуясь вынужденной близостью…