Флотская история Шанхая
Шрифт:
– Лютцов их видел прямо здесь, – спросил крейсер, глядя на радар. – Куда они подевались?
– Затаились, – односложно ответила опытная Минегумо, предпочитавшая смотреть по сторонам, а не болтать с юным спутником. В конце концов ангара с самолётами не было не у неё, ни у Минотавра…
– Чёрт, Минотавр, можно не засорять эфир? – у Фьюриэса наконец лопнуло терпение. – Утопят – тогда и болтай.
Минотавр ответил бранью. Минегумо лишь сокрушённо покачала головой – соединению Able ещё предстояло отрабатывать и отрабатывать взаимодействие…
Тем временем группа Dog приступила к тренировке на шестом полигоне. Ещё до завтрака Миралья
– Мургеску, минируешь два пролива на севере, Элли – узкий проход сзади. Барэм, накройся в тени горы, Вяйнемёйнен – прямо напротив.
Команда "накрыться" относилась к маскировочному тенту, под которым канмусу становился похож на небольшую кочку – или кусок берега, если подойти к нему вплотную. Поскольку тент использовался в основном на мелководье, Глубинных подлодок можно было не опасаться – а вот для остальных появление из ниоткуда даже допотопного броненосца обещало большие неприятности. А Миралья решил поставить в засаду огромный линкор с торпедными аппаратами!
Впрочем, "Глубинные" атаковали не с севера, как можно было бы ожидать, а с юга, со стороны базы. Типичная хитрость персонала полигона, позволявшая и самолюбие потешить (особенно против неопытных канмусу и адмиралов), и бойцов в тонусе держать…
Конкретно эту "битву" пока выигрывали канмусу – выпущенные Миральей Re.2000 нейтрализовали вражеских разведчиков, а эскадра "Глубинных" из шести единиц совершенно явно намеревалась атаковать с юга, где маячили маленькие Мургеску и Элли. С появлением противника минные заградители ретировались со всей поспешностью, увернувшись от предупредительного залпа краской.
– Они что, издеваются? – тихо спросил Барэм, видя, как два крейсера и линкор вальяжно входят в незаминированный южный пролив. Неужели не понимают?
– Пошли! – вместо ответа скомандовал Миралья. Мгновенно сбросив тенты, Барэм и Вяйнемёйнен дали давно заготовленные залпы в упор. Ответных выстрелов не последовало – мишени отправились на дно полигона…
Одновременно с этим хлопнули петарды учебных мин – три крейсера противника попытались прорваться через заминированный Элли пролив. Передний подорвался, а остальным пришлось отступить при виде выпущенных в пролив торпед. Вступать в артиллерийскую дуэль из-за островов теперь не имело смысла – линкор и броненосец легко перестреляли бы два крейсера, а потому "Глубинным" осталось только отступать…
Под жужжание преследующих остатки "противника" BV 138 первая тренировка отряда Dog закончилась безоговорочной победой. Впрочем, большого значения она не имела – и канмусу, вернувшись на берег, начали перезаряжать модули для нового "боя".
Ещё когда группа Dog только выходила в море, тоненькая и несколько нервная эсминец Джипси уже добралась до кабинета адмирала Котоми. По счастью, с Горицией она разминулась…
Эрнст Вебер
Выйдя из кабинета Котоми, Гориция вздохнула. Что делать, когда все вокруг суетятся и не замечают тебя. Все нервничают, волнуются, но её это не касается. Он вообще не причастна ни к чему. Она не выйдет в море, не ей сражаться с новым врагом, кем бы он ни был. Делать нечего, остаётся лишь прогуляться и снова вернуться в комнату. По дороге девушка берёт в рот сигару и закуривает. Она совсем не знает, что ей делать. Вешаться уже не хочется, пребывать в депрессии тоже. Странно действует на неё Котоми, словно вытягивает из плена мыслей. Котоми Тамаи – удивительная адмирал. Она ведь наверняка полночи не спала и вообще была занята всё это время, решая дела базы. Но встретила Горицию так радушно и по-домашнему, словно всё это время только варила ей кофе. И даже не скажешь, что она устала или вымоталась. Гориция невольно восхитилась девушкой-адмиралом. Она вышла на улицу и потянулась, разминая тело.
По пути к парку она впервые заметила странное строение, которое было раньше закрыто строительными лесами. Это была часовня. Совершенно бледная, скромная, аскетичная часовня, которая стояла в стороне от всего остального и не выделялась ничем, кроме шпиля и креста на нём. Большие железные двери были закрыты, но изнутри что-то слышалось. «Так вот об этом говорила адмирал? Может, и впрямь стоит зайти? Адмирал Шеер сделала для меня так много в своё время…» Гориция невольно двинулась на голос, раздающийся из часовни.
Открыв двери, она увидела просто невероятную картину. В полумраке церкви, среди белых свечей, стоящих у алтаря, залитого бледным светом, на коленях стояла Шеер в монашеском одеянии. Она стояла перед большой статуей девы Марии спиной ко входу. Руки её, по всей видимости, были сложены в районе груди в молящем жесте или в замке. По всему залу церкви раздавался её пронзительный ангельский голос, который выводил в полной тишине слова песни.
Someday I want to run away
To the world of midnight
Where the darkness fill the air
Where it's icy cold
where nobody has a name
Where living is not a game
There, I'll hide my broken heart
Dying to survive
There, no one can see me cry
The tears of my lonely soul
I'll find peace of mind
In the dark and cold world of midnight.
Голос Шеер плавно затих, погрузив всё в тишину. Она всё продолжала стоять на коленях посреди множества свечей, которые освещали её, рождая белёсые блики на её иссиня-чёрных волосах. Гориция ничего не могла сказать, видя эту сцену. Ей казалось, что она видит ангельские крылья за спиной монашки. Сложно представить, что Шеер со всеми её странными достоинствами и особенностями могла быть просто человеком или просто канмусу. Было в этой девушке что-то неземное, невероятное для понимания и осознания.
– Проходи, пожалуйста, – раздался в бархатной тишине голос Святой Сестры. Только тут Гориция сбросила с себя оцепенение и сделала шаг внутрь. Шеер встала с колен и развернулась к ней, даря белоснежную улыбку. – Моя душа наполняется радостью, когда я вижу тебя такой.
– Д-добрый день, – от чего-то Гориция смутилась.
– Чем обязана твоему визиту?
– Да я просто шла мимо…увидела…услышала…
– Тебе так понравилась песня? – Шеер снова лучезарно улыбнулась. – Я рада. Я пью каждый день, если хочешь, ты можешь приходить и слушать, я не против.