Флотская история Шанхая
Шрифт:
Миралья, впрочем, обнаружил, что вместо обычного страха испытывает скорее любопытство: «Гориция умеет играть на органе?! Как? Когда? Она же с 17 лет в ОВМС!»
Но факт оставался фактом: маленький орган играл, а за клавиатурой сидела Дария Фабия Шварцер-Дзанетти, последние восемь лет известная как Гориция. Да, в двухметровом изуродованном теле таилось немало того, о чём Миралья не догадывался… Впрочем, бывший вратарь давно понял, что страх перед Горицией заслоняет от него её саму.
– А хороший концерт, а? – словно прочтя мысли гидроавианосца, спросил Аквила. Миралья быстро кивнул – он не любил лишний раз говорить о Гориции. Для него она оставалась в первую очередь Большой Белой Акулой – страшной и непредсказуемой…
Эрнст Вебер
Лютцов стоял и слушал прекрасное акустическое исполнение своей сестры. Он всегда восхищался талантами Шеер, её духовным богатством, силой духа и ласковой заботой об окружающих. Он полюбил сестру с того дня, как они впервые встретились на одной из баз. Судьба рейдеров – страшная штука. Лютцов всегда говорил, что рейдерам флот не нужен, не нужны те, кто прикроет спину и не нужна поддержка. Наверное, он относился так ко всем. Ко всем, кроме сестры. Он всегда чувствовал себя в ответе за неё, всегда считал, что должен заботиться о младшей, как о родной, раз уж матери и отца у девушки не было. Как дикий лев моря, только в её присутствии он мог становиться другим. Только Шеер укрощала непокорный и горделивый характер этого канмусу. И сейчас, когда он слушал её пение, он утопал в этом прекрасном, пронзительном голосе. И думал, сколько чистоты и света может уместиться в теле Шеер. А ещё он думал о том, что хорошо, что её назначили капелланом базы. Так она убережётся от опасностей и трудностей моря, посвятит себя тому, что ей действительно было бы интересно и важно. И, если потребуется, он пойдёт к адмиралу, он будет говорить о том, чтобы оставить сестру подальше от сражений, даже если ему самому придётся выполнять в 2 раза больше работы. Лютцову казалось, что адмирал Котоми – очень нужный, жизненно необходимый для всех тут адмирал. Именно такой, какой нужен всем им тут. Впервые о них подумали, как о людях, впервые о них кто-то позаботился.
Разумеется, Лютцов слышал о Котоми-оне-сама. Он слышал, что это душевнейший адмирал, который беспокоится о своих подчинённых, о том, как хорошо служить под её началом, о чудесах понимания и внимания к людям. Разумеется, он не верил большей части слухов. Но теперь, когда он воочию увидел легендарную юную адмирала, он убедился, что слухи были не так уж обманчивы. Она и в самом деле смотрела на канмусу совсем иначе. Она пыталась сохранить их, а не заставляла умирать за дело. Она хотела, чтобы все жили. Разумеется, Лютцов проникался уважением к этой девушке.
Обо всём этом он думал, пока шла игра Гориции и песня сестры. Когда музыка закончилась все зааплодировали. Никто не остался равнодушным к этой песне. Гориция рядом вздохнула тяжело, потирая руки.
– Ты хорошо играешь, – похвалил её Лютцов.
– Спасибо… – вяло откликнулась та. – Это не так сложно, если знать ноты.
– Я вот не знаю нот, поэтому и не умею.
– Ты умеешь писать стихи.
– Откуда ты знаешь?
– Шеер рассказала мне, что ты пишешь. Даже прочитала несколько наизусть. Мне понравилось, ты очень серьёзно пишешь о действительно серьёзных вещах. Очень взросло. Это приятно.
– Спасибо, я вообще никому, кроме сестры не показывал.
– Боишься?
– Не считаю это чем-то важным.
– Думаю, что многие бы поняли твои стихи тут. Многим они бы были близки. И важны тоже.
Лютцов не нашёлся что ответить на это. Он и в самом деле писал стихи на базе, сидя в библиотеке в промежутках между рейдами. Он любил это, но делился этим только с сестрой, считая, что ей будет интересно. И он совсем не ожидал, что кто-то ещё заинтересуется этим.
Праздник был закончен, и зрители стали расходиться из церкви, обмениваясь впечатлениями. Трудно было сказать, что все почувствовали от этого события, но оно точно всех поразило. И открыло что-то новое об их адмирале, которая теперь не была мистической фигурой, но была окружена ореолом какой-то странной теплоты и заботы обо всех вокруг. Никто пока не мог понять, к чему такое отношение, и как на него реагировать, но в одном сходились все – новый адмирал не похожа ни на кого, кого видели до этого.
Котоми стояла в пустой церкви, глядя вслед удаляющимся фигурам, когда к ней подошла Шеер.
– Вы тоскуете, адмирал?
– Я бы хотела сделать что-то большее для них, чем этот праздник. Что-то большее, чем доставка запчастей, что-то совсем другое.
– О чём Вы говорите сейчас?
– Я бы хотела дать им время и возможности, – устало проговорила девушка, садясь на край скамьи. – Жить, радоваться, достигать чего-то мечтать и исполнять мечты. Но я не могу…всё, что я могу сделать для них – просто небольшие вещи, которыми я надеюсь скрасить их жизнь. А я бы хотела стать для них тем, кто позаботится, защитит.
– Вы юны, адмирал, у Вас ещё будут Ваши дети…
– Нет, – как-то неопределённо махнула головой Котоми. – Я бы хотела позаботиться именно о них.
– Понимаю, – медленно, но с улыбкой кивнула Шеер. – Вы делаете сейчас всё, что в Ваших силах. Не думаю, что кто-то ждёт от Вас большего. Я думаю, что все были очень рады встретиться вместе. Это ведь не так часто бывает у нас. Думаю, что уже за одно это они могут помолиться за Вас, – Святая Сестра сделала паузу. – Вам пора спать, у Вас был тяжёлый день, а завтра надо продолжать. Лучше вам лечь, Адмирал.
– Да, ты права, – глядя в пустоту проговорила Котоми. Она медленно поднялась со скамьи и пошла в сторону выхода из церкви. Шеер знала, что Лютцов её видит и кивнула ему, указывая на адмирала. Брат быстро всё понял и кивнул в ответ, выходя вслед за Котоми, чтобы проводить её до комнаты, а не до кабинета, куда могла направиться спать девушка. Некоторые уже замечали за ней привычку спать в кабинете полусидя, а Шеер хотелось, чтобы девушка хотя бы иногда ложилась в настоящую кровать. Гориция подошла к монашке.
– Помочь тебе убраться?
– Не стоит, всё в порядке, тут достаточно чисто. Иди спать, – ответила та. – Спасибо тебе, сегодня ты прекрасно постаралась. Думаю, ты это и сама чувствуешь.
Гориция ничего не ответила и тоже покинула церковь, где Шеер осталось одна и стала гасить свечи.
Раньеро Дзофф
Многие канмусу расходились от церкви парами. Любого, кто вздумал бы искать в этом романтики, ожидало горькое разочарование. Взять хотя бы две маленькие тени, одна из которых зябко куталась в пончо…
– …у тебя всегда перегорает электроника, – тихо, но настойчиво повторяла тень в пончо. – Всегда. Её хоть раз перебирали?
– Нет. Меняли повреждённый узел – и всё.
– Вот, похоже, и ответ. Если дело действительно в этом – я заставлю твой модуль работать стабильно.
– А… если на меня Глубинные навалятся, как тогда? – нерешительно осведомилась Джипси – та тень, что была в платье.
– Думаю, Миралья только этого и хочет, – несколько плотоядно ухмыльнулась Лотта.
По дороге к общежитию рослый плечистый Фьюриэс громогласно делился с Таскалузой восторгами по поводу концерта. Авианосец после прибытия драгоценных самолётов вообще пребывал в прекрасном настроении.