Флотское братство
Шрифт:
Когда агент Стасевич вышел из кабинета, генерал некоторое время сидел задумчиво, барабаня по столу пальцами. Наконец он кивнул головой, потянулся к столу и нажал кнопку внутреннего переговорного устройства. Через полминуты в кабинет вошел секретарь.
– Подготовь приказ об отстранении агента Яна Стасевича от ведения всех дел и представление об отдаче его под суд, – сказал генерал спокойно.
– А он вышел из кабинета вполне счастливый, – несколько излишне фамильярным тоном заметил секретарь.
– Приказ секретный! – сверкнул на него глазами Пржезиньский. – Пометишь сегодняшним числом и принесешь мне на подпись. Это наше алиби на случай провала, понял меня?
Секретарь кивнул, черкнул какие-то пометки в своей записной книжке.
– И еще… – генерал сидел за столом, тяжело подперев голову. – Свяжешься с Косенко, тем, что пасет Стасевича, но так, чтобы этот тип про ваш разговор ничего не знал… Напомнишь, что в случае провала действовать по запасному плану, мы его обговаривали…
Глава 45
Сидящий в стоге сена Полундра проснулся от четкого и несомненного ощущения грозящей ему опасности. Он открыл глаза, и хотя ничего не видел, он был уверен, что снаружи уже давно раннее утро. Его слух уловил шум работающих на холостом ходу автомобильных моторов.
«Однако ведь ветер был со стороны реки, – проговорил сам себе старлей. – Быть может, ипритовое облако уже рассеялось и есть смысл выбираться отсюда? Не сидеть же в этом стоге и ждать, пока они меня обнаружат?»
Раздвигая спрессованные слои сена, Полундра выбрался наружу. Тут же горло и грудь его сдавило сильным жжением, голова закружилась, но это был лишь короткий приступ слабости. На самом деле ипритовое облако действительно частью рассеялось, частью было отнесено ветром в сторону.
Осторожно выглянув из-за копны, Полундра увидел, что возле кустов, где находился в засаде спецназ, стоит военная машина и около нее работают люди в противогазах и костюмах химической защиты, с помощью специальных распылителей они производят дегазацию местности, очищают ее от следов иприта.
Прячась за копной от этих людей, Полундра с руками, сцепленными наручниками, и болтающейся на них баранкой, подобрался к упершейся бампером в одинокое дерево машине. От этого неприятного бремени необходимо было избавиться, и в машине наверняка имелся подходящий для этого инструмент.
В машине Полундра нашел мощные стальные кусачки, ими, немного потрудившись, он ухитрился-таки перекусить сделанную из крепкой стали цепочку наручников. Тяжелая баранка шлепнулась на землю, теперь он был почти свободен. Однако и от двух стальных браслетов на запястьях, если он действительно хотел отправляться в город к людям, тоже нужно было избавиться. Порывшись еще в ящике, он нашел другой полезный инструмент: обрывок тонкой и прочной сталистой проволоки, загнутой крючком на конце. На наручниках никогда не ставят уж очень замысловатые замки, и Полундре без труда удалось этим крючком открыть оба замка и окончательно освободить руки. Он с блаженством стал потирать намятые стальными браслетами запястья: все-таки это было здорово – наконец-то ощутить себя свободным.
Полундра снова высунулся из-за стога сена и посмотрел в сторону работавших на дегазации людей. Там никто не обращал внимания в его сторону: в этот момент люди в противогазах один за другим вытаскивали из кустов трупы бойцов спецназа и укладывали их на придорожную траву. Почувствовав себя вполне безнаказанным, старлей поднялся во весь рост и направился к реке, намереваясь, следуя берегом ее, выйти на дорогу, ведущую к Гданьску. Полундра понимал, что его положение крайне опасно, что к своим ему пока идти нельзя и что единственная зацепка в этом деле – это его старый сослуживец Славка Климкович. Именно он втянул его в эту передрягу, наверняка попросту сдал его службе бязьпеки, чтобы поскорее выслужить себе польское гражданство. Со Славкой Климковичем надо было встретиться и поговорить. Раз уж все равно тот приглашал его в свой дайвинг-клуб.
Глава 46
Едва грузовик с бочками и нацистами в кузове въехал в цех, как Рудольф Майшбергер приказал сидящему за рулем Фрицу свернуть налево. Там в глубине пустого пространства цеха был расположен пандус – круто уходящий вниз, под землю, широкий коридор, освещенный укрепленными под потолком сильными лампами. Именно сюда и приказал Фрицу свернуть сидящий с ним рядом старый фашист.
По пандусу Фриц спускался очень осторожно, на предельно малой скорости. Бетонный пол был сильно разбит и весь в ухабах. Кроме того, по нему в два ряда были уложены узкие рельсовые колеи, очевидно, для ручных вагонеток.
– Там, внизу, располагались подземные заводские корпуса, – словно отвечая на немой вопрос Фрица, сказал Майшбергер. – По этому пандусу поднимали лебедками наверх вагонетки. Здесь работали одни военнопленные, а при коммунистическом режиме заключенные.
– А что делали? – вежливо осведомился Фриц.
– Амуницию и боеприпасы для немецкой армии. При коммунистическом режиме стали делать глубоководные бомбы. Секретный объект, вообще-то, был до того, как все стало разваливаться… Мне вот предстоит все восстанавливать…
Наконец грузовик, отчаянно сотрясаясь на ухабах и поскрипывая тормозами, съехал с пандуса на ровную площадку и оказался в каком-то широком и просторном подземелье, так же ярко освещенном электрическими лампами под потолком. Стены этого подземелья, сделанные из прочного серого бетона, потемнели от времени, облупились. Во многих местах они были закопченными, словно кто-то жег здесь костры. Однако опытный глаз строителя определил бы, что стены, несмотря на десятилетия со дня постройки, не дали ни одной трещины, бетон оставался прочным, как монолит, и внутри подземелья, несмотря на близость моря, воздух был затхлым, влажным, но воды на полу не было.
От этого подземелья расходились в разные стороны коридоры, в которых также были проложены рельсы для вагонеток. Эти коридоры все, за исключением одного, зияли темнотой. В единственный освещенный коридор тянулось сразу несколько толстых электрических кабелей, к которым были подсоединены лампы под потолком. Какие-то электрические кабели вели и в другие коридоры, но ламп под потолком в них не было. Из некоторых коридоров отчетливо доносился шум моря. Дальше ходу не было, коридоры были слишком узки, чтобы проехать по ним на грузовике.