Флоту - побеждать!
Шрифт:
Зря беспокоился. Всё решилось помимо его воли...
– И что это было, Анатоль?
– Вера Алексеевна не стала откладывать разговор в долгий ящик, и занялась воспитанием мужа ещё по дороге к дверям собора.
– Ты о чём, Верунчик?
– генерал по тону супруги понял, что сделал что-то не так, но с детской наивностью попытался оттянуть начало головомойки как можно дальше во времени. Но выиграл он не более нескольких секунд.
– Ты понял, о чём я, - непреклонно продолжила генеральша.
– Что за срочное совещание сегодня вечером? Почему я о нём не знаю?
– Дорогая, - смущённо стал оправдываться Стессель, - ну ты же знаешь, что я терпеть не могу наших
– А ты представил, что там будут великие князья? Оба. Что они могут написать самому Государю, если увидят, что ты игнорируешь торжество посвященное победе флота?
– Не подумал. Извини, - смутился генерал.
– Ты о многом не подумал, - продолжала нажимать Вера Алексеевна.
– Например, о том, что Макарова сюда назначил сам Император. И флот под началом этого самого Макарова добился победы, которой не было со времён Синопа. Как ты будешь оправдываться, если он напишет Государю или хотя бы наместнику, что сухопутное начальство в твоём лице упорно отказывается сотрудничать с флотом? А Кирилл и Борис Владимировичи подтвердят, что именно так всё и было. Ты, Анатоль, ведёшь себя как капризный ребёнок. В твоём возрасте пора бы стать уже и помудрей.
– Хорошо, - мрачно бросил Стессель, - после молебна я поговорю с Макаровым.
– Это даже не обсуждается. Ты не просто поговоришь, ты извинишься и... Впрочем, я сама при этом поприсутствую и найду подходящие слова. Владимир Николаевич, - обернулась генеральша к тактично поотставшему Никитину, - идёмте!
Молебен длился около сорока минут, а по его окончании, принимая от вестового отстёгнутый для посещения храма палаш, Макаров с удивлением увидел, что к нему снова направляется чета Стесселей.
– Прошу прощения, Степан Осипович, - слегка смущаясь начал генерал.
– Я тут подумал... Фок ещё не прислал никаких сведений с перешейка, так что обсуждать нам пока особо нечего. И, если вы не передумали, то мы, командование укрепрайона и крепости, принимаем ваше приглашение на сегодняшний вечер.
– Очень рад, Анатолий Михайлович, что вы всё-таки приняли это решение. Разумеется, приглашение не отменяется. И я, и все моряки эскадры, будем очень польщены вашим визитом. Заодно будет время обсудить взаимодействие армии и флота при обороне Цинджоуских позиций. Прошу также и вашу очаровательную супругу почтить своим визитом наше торжество.
– Очень благодарна за приглашение, любезный Степан Осипович, - проворковала генеральша, - но я воздержусь. У вас, мужчин, найдётся много общих тем для разговоров, а мне придётся скучать.
– 'Баба с воза - кобыле легче' - подумал про себя Степан. Тем более, что в Морское Собрание женщины, как правило, не допускались. Только по особым пригласительным билетам. Обычно, на балы. Исключением являлись только вдовы и дочери погибших в бою морских офицеров...
– Очень жаль, Вера Алексеевна, - поклонился супруге генерала командующий флотом.
– Мне было бы весьма приятно ваше общество.
– А тогда я прошу вас заходить запросто к нам, Степан Осипович, - разулыбалась первая дама Порт-Артура.
– Всегда буду крайне рада вашему визиту.
– Почту за честь, - ещё раз обозначил поклон Макаров, - но в ближайшее время ничего обещать не могу - чрезвычайно много дел по службе. До встречи вечером, Анатолий Михайлович, - поклонился адмирал ещё раз, теперь уже самому генералу.
– До встречи, - ответил поклоном на поклон Стессель.
– Вот и верь после этого классикам, - подумал Степан, глядя на удаляющуюся супружескую чету.
Ведь сам Степанов в 'Порт-Артуре' писал про Стессельшу
Агаж! 'Слегка полноватая' - с виду центнер, не меньше. 'Весьма миловидная' - натурально мужское лицо - генералу бы такое пошло. Походка и вообще движения... Слова 'грация', 'изящество' и 'женственность' могут быть применимы только в качестве антонимов. Но, характер генеральши Александр Николаевич описал архиверно - железная хватка и мужа своего держит... Ох, как держит! У Степана не было 'иллюзиков' (так говорил зам по тылу в его родной Фрунзенке), что на Стесселя именно в храме снизошло с небес откровение. Не нужно было долго думать, кто явился 'перстом указующим', заставившим генерала столь резко изменить своё решение. Совершенно понятно, что именно Вера Алексеевна быстро сообразила, с какой стороны масло на бутерброде, и оперативно использовала всё своё влияние на супруга, чтобы указать ему нужное направление дальнейших действий.
Так что не стоит пренебрегать её приглашением 'на чаёк' - пренепременно нужно заглянуть и пообщаться. Заручиться такой поддержкой в 'домашнем штабе' Стесселя немаловажно. Это, возможно, не менее значимо, чем взаимопонимание с Кондратенко и Белым. Во всяком случае, в стратегическом плане.
Размышления об этой женщине заставили Макарова-Маркова вспомнить и о своей собственной жене. Не о своей реальной, оставленной навсегда в начале двадцать первого века, а о 'местной', о Капитолине Николаевне. Ведь если удастся выжить в этой войне, то дальше придётся сосуществовать именно с ней.
При 'вселении' в тело Макарова, личность знаменитого адмирала 'стёрлась', но память сохранилась полностью, как и память собственная, и первое время Степан даже опасался, что может превратиться в 'доктора Джекила- мистера Хайда'... Обошлось. Почему не случилось раздвоения, пусть разбираются специалисты-психологи, хотя Марков всегда относился к таковым приблизительно так же как к астрологам и прочим хиромантам. Ну, то есть наличие такой науки как психология признавал, но ни одного её представителя способного сделать что-то более полезное, чем любой умный человек не встречал никогда. Так - трындёж на общие темы, идиотские анкеты с вопросами типа 'перестали ли вы пить коньяк по утрам?', констатация очевидного с умным видом и прогнозирование на уровне 'может дождик, может снег, может будет, может нет...'.
Так вот: сосуществовать со своей благоверной не хотелось категорически - это 'оригинал', настоящий Степан Осипович, самозабвенно любил свою 'половину', отдавал практически всё жалование на её прихоти, закрывал глаза на её ветреность и, даже, небезосновательные подозрения в неверности.
А по поводу отношения Капитолины Николаевны к деньгам, достаточно показательна телеграмма, которую отправил Макаров жене из Харбина по дороге в Порт-Артур:
"Я телеграфировал Федору Карловичу * о выдаче тебе 5400 руб. Получив столько денег, ты, прежде всего, захочешь подновить туалеты, и таким образом деньги эти быстро исчезнут... Очень прошу тебя быть благоразумной, у нас уже было много примеров, что мы сидели без денег... Теперь неприлично тебе и Дине наряжаться в большие шляпы. Вы гораздо более выиграете, если будете держать себя скромнее. Пожалуйста, еще раз прошу тебя поберечь деньги, имей в виду, что, если ты истратишь 5400 р. или часть их, то я тебе ничего не переведу впоследствии. В первые два месяца с меня будут вычитывать все увеличение жалованья, так как я оставил тебе доверенность на 1200 р. Месяц я не получу здесь береговых почти ни копейки. Только потом начнет кое-что оставаться, но надо приберечь".