Фокусница
Шрифт:
Я изложил ему свои соображения, и опасность инсульта миновала: мне казалось, я слышал, как с каждой минутой давление в его кровеносных сосудах понижается. Под конец он сказал, что я молодец – так бы и расцеловал меня!
Моя идея заключалась в следующем. Я отвезу девушку в Тепостлан и соберу материал про бальзам от змеиных укусов. Это само по себе уже сенсация. По дороге из Тепостлана Миру похитит шайка проходимцев. Одного я хорошо знал, он жил в горах неподалеку и за пару сотен легко обтяпал бы это дельце. От меня
На всю операцию по плану отводилась неделя. Мэддокс пришел в восторг. Новость о чудодейственном эликсире так его взбудоражила, что он высказал пожелание вложиться в это предприятие. Я не стал его отговаривать, но про себя подумал, что, если дело и вправду выгорит, я лучше сам войду в долю. Пользуясь случаем, я выжал из него согласие компенсировать мне все разумные накладные расходы – разумные в моем понимании, не в его, – и повесил трубку. С этим разобрались.
Затем я позвонил Полу Джудену и вкратце пересказал свой разговор с Мэддоксом. После чего сообщил, куда переправить мои вещи, истребовал денег и поинтересовался, доволен ли он няней. Он пообещал выполнить все мои просьбы и сказал, что треп про няню – просто шутка. Он же знал, что я знаком с его женой.
Покончив с неотложными делами, я подумал, что мне не мешало бы поговорить с Мирой по душам. Узнать ее поближе, упрочить нашу дружбу и заодно проверить, так ли она непреклонна, как кажется. Я вышел в коридор и заглянул к ней в номер – ее там не было.
Обнаружил я ее внизу, в тени банана: она копалась во внутренностях своего «кадиллака». Услышав мои шаги, Мира оглянулась и закрыла капот.
– Хватит работать, – сказал я. – Видала, какие тут горы? Давай съездим посмотрим на них вблизи. Только представь: красотища, простор, вольный ветер бьет в лицо… Где еще почувствуешь себя человеком с большой буквы?
Она скептически посмотрела на меня, но, должно быть, что-то в моих словах подействовало на ее воображение, и она без слов села в машину. Я устроился рядом, мы мягко затряслись по булыжной мостовой через площадь и выехали на шоссе.
Мы ни словом не перемолвились, пока не добрались до горной дороги, а когда начали петлями взбираться наверх, с тихим шелестом скользя по краю обрыва, Мира вдруг сказала:
– Могли бы вот так ехать и ехать и ни о чем не беспокоиться… А надоест ехать вместе, скажем друг другу «до свидания» – тогда и вовсе беспокоиться будет не о чем.
– И мир навсегда останется без противоядия, и нам будет стыдно!
– Надеюсь, ты не поверил в эти байки?
– Почему? Поверил, – ответил я. – И, кроме того, ты же обещала подыграть старику Анселлу.
– Надо же, газетчик заговорил об обещаниях. Смешно!
Я внимательно посмотрел на нее:
– Задумала обвести доверчивого старичка вокруг пальца?
– Меньше всего я думаю о нем, – сообщила она, сбрасывая скорость: мы проезжали вытянувшиеся в ряд старые, обшарпанные дома и лотки под тряпичными навесами. – Никто не смеет
Поселок остался позади, и «кадиллак» снова начал карабкаться вверх. Я понятия не имел, как называется это место, да и знать не хотел. Мы приближались к лесистым склонам, с каждой милей следов человеческого пребывания становилось все меньше. Редкие индейцы, трусившие взад-вперед на своих осликах, и те почти исчезли. Внезапно Мира затормозила, свернула с дороги и остановилась в тени деревьев на краю леса.
– Выйдем? – предложила она.
Вслед за ней я вылез из машины и растянулся на сухой порыжелой траве. Она подняла голову к пронзительно-голубому небу и слепящему солнцу, зажмурилась и тихо вздохнула, млея от блаженства.
А меня охватило странное волнение. Не знаю, как это объяснить, но от ее сверкающих, отливающих металлом волос, белой колонны горла, изгиба фигуры под кроваво-красной блузкой, от ее маленьких изящных рук с тонкими пальцами, отважной линии рта и упрямого подбородка со мной что-то приключилось. Я поневоле начал перебирать в памяти разных женщин, чтобы найти хотя бы одну, способную сравниться с этой юной красоткой. Перед моим внутренним взором проплывали бледные тени – и никто, никто из них ей в подметки не годился!
– Знаешь, сестренка… – начал я.
– Минуточку, – прервала она, – ты не можешь обойтись без «сестренки»? У меня есть имя. Мира Шамвей. Мы с тобой знакомы. Припоминаешь?
– Уж лучше ты была бы мне сестрой, – угрюмо заметил я.
– Ох уж эти крутые парни, у вас только одно на уме! Не мытьем, так катаньем подчинить себе. По-другому вы с женщинами обращаться не умеете.
– А как еще с вами обращаться, если вы без конца угощаете нас то жгучим словцом, то холодным душем? – ухмыльнулся я. – И, кроме того, умение подчинять приближает к цели.
– Только не со мной, – заявила она и, внезапно повернувшись, оказалась совсем близко. – Оставь свое умение при себе. Я не желаю играть в эти игры.
Я подумал: «Знала бы ты, радость моя, какую роль я сочинил для тебя, уже метала бы громы и молнии». Но вслух сказал, небрежно пожав плечами:
– Давай не будем начинать все сначала. Пройдет какая-нибудь неделя – и сама скажешь мне спасибо. Ты ведь не боишься встречи с этим, как его, Куинном?
– Я еще не встречала двуногого, который…
– Помню, помню, ты мне уже говорила.
– Но все равно это безумие, – продолжила она. – На словах-то легко, а на деле… Чистое безумие! Я же не знаю их языка. Они сразу поймут, что я самозванка.
– Доверься доку. Он все продумал. Чего тебе волноваться?
Она порылась в сумочке и вынула колоду карт.
– В тебе что-то есть, – сказала она, тасуя карты: мне показалось, будто перед глазами мелькнула радужная дуга. – Только что?
– Когда я был маленький, – объяснил я, приподнявшись на локте, – мама натирала меня медвежьим жиром. Вот откуда у меня характер и сила духа.