Фолиант смерти
Шрифт:
Бойз не любил высший свет. Сыщик считал, что дворянство – это сборище чванливых стариков с презрительными взглядами, красивых дам-пустышек в пышных платьях, скрывающих полноту, и избалованных роскошью детей.
Впрочем, он прекрасно понимал, что так думают если не все, то уж точно половина тех, кому довелось родиться в небогатой семье простого ремесленника.
Черта между чернью и знатью всегда была очень четкой.
То, что его сейчас везут в гости к некоему графу Малкому – не более чем очередная прихоть избалованной дочки богатого папаши.
Марк не строил никаких иллюзий насчет грядущей встречи. Старик наверняка поморщится, узнав, кого притащила его дочурка, но стерпит, а после, за обедом, будет отпускать сальные шуточки в сторону Бойза и презрительно хмыкать при каждом взгляде на гостя.
Однако пути назад нет. Нужно было не стоять столбом и ждать, пока молоденькая наследница затащит его в экипаж, а, откланявшись, уходить.
Интересно, Камнеглоты сильно обидятся, когда на стук в дверь никто не ответит?
Марк вновь отвернулся к окну.
Проклятый кучер!..
Солнце вошло в зенит, а Джейсон все сидел на нарах, ожидая, когда за ним придут.
Но судьбой художника никто не интересовался.
Стражник, всю ночь проведший у двери, покинул свой пост с первыми лучами солнца. На смену ему так никто и не пришел.
Стучать в дверь, кричать что-то вроде «А ну выпустите меня отсюда!» Джейсон не решался.
Стражники в любом городе мира, в любой стране совершенно точно не любят слишком настырных заключенных. Им вполне по силам хорошенько поколотить вас за подобные выходки, чтобы впредь неповадно шуметь было. Или, того хуже, они могут перевести вас в общую камеру, где у вас точно не найдется слишком много времени на крики…
Джейсон хорошо представлял себе, кого сажают в такие камеры – начиная от мелких карманников, которых поймали за руку на рынке, и заканчивая матерыми душегубами, для которых походы в тюрьму уже вошли в привычку.
Для таких тюрьма – словно второй дом. Там они себя чувствуют словно рыба в воде.
Новичков же в тюрьме никто не любит. И в особенности – эти самые душегубы и те, кто сами были новичками совсем недавно.
А в одиночной камере тихо и спокойно. Никто не проверяет на крепость твои ребра, никто не стремится сломать тебе ноги.
Так что Джейсону еще повезло.
Лучше посидеть и подождать, пока стражники сами не придут за ним.
Но, черт возьми, как же трудно караулить этот момент в четырех стенах и в полном одиночестве!..
Джону Малкому уже давно перевалило за шестьдесят, но выглядел он весьма бодро – настолько, что незнакомые с графом люди, увидев старика, смело записывали его в категорию «около пятидесяти».
Лоб его не пересекали глубокие морщины, глаза еще не потеряли азартного блеска, присущего дерзким юнцам, а волосы только чуть посеребрила седина. Джон до сих пор держал спину прямо, не горбился и предпочитал не семенить ногами при ходьбе, попутно ворча по поводу старых болячек, а гордо вышагивать, как бравый солдат на параде.
Если бы дочка сразу не представила Бойзу старика, сыщик бы решил, что перед ними ее супруг.
– Папа, привет. Я приехала на обед… почти вовремя.
– Я заметил, – сказал граф, то и дело косясь на переминающегося с ноги на ногу Марка. – А это кто? Твой новый дружок?
– Папа… – почему-то покраснела девушка. – С чего ты взял?
– Потому что сегодня ты могла притащить в дом только очередного дружка! Джулия Малком, ты, видно, забыла, что к нам на обед изволил пожаловать сам барон Отто Бюргер со своим сыном Антуаном, который уже давно добивается твоей руки?
– Если ты об этих дешевых колечках с янтарем, то я уже неоднократно говорила, куда он может их засунуть… – подмигнула старику спутница Марка.
Бойз едва сдержал улыбку.
– Джулия Малком! – воскликнул разгневанный отец. – Не много ли ты себе позволяешь?
– Много, – согласилась Джулия. – Но я ведь имею полное право выбирать, с кем мне быть и когда, правда?
Граф покосился на сыщика.
– Поговорим об этом позже, – проворчал он, снова переводя взгляд на Джулию. – Пока же скажи хотя бы, как мне представить этого… молодого человека?
– Меня зовут Марк Бойз, господин Малком, – поспешно представился сыщик.
– Вас зовут Марк Бойз, и вы?.. – Старик вскинул бровь.
– И я – частный сыщик, господин Малком.
Лицо графа вытянулось.
Марк даже подумал, не назвался ли он вместо «частного сыщика» кем-то другим.
– Частный сыщик? Вы серьезно? – спросил Малком недоверчиво.
– Я, конечно, люблю пошутить, – признался Марк, – но сейчас, по-моему, не слишком подходящее время и место.
– У меня будет к вам приватный разговор, господин сыщик, – быстро сказал Джон. – А теперь попрошу вас – в дом, в дом! Гости уже заждались!
Они вошли внутрь.
– И куда опять запропастился этот проклятый Ломесьен? – проворчал старик.
– Ломесьен – это наш дворецкий, – шепотом пояснила Джулия, и Марк понимающе кивнул.
Хотя, конечно, выглядело это странно: дворецкий уходит куда-то по своим чрезвычайно важным делам, а старый граф вскакивает из-за стола и открывает дверь гостям.
Впрочем, семейка Малкомов и без того производила впечатление достаточно странной. Стоит ли удивляться очередной причуде?
Старый граф провел их через скудно обставленную гостиную к дверям, ведущим, судя по всему, в столовую. Уже коснувшись ручек, Джон обернулся и тихо сказал:
– Веди себя вежливо, Джулия. А вы, господин сыщик, если вас вдруг спросят о вашей профессии, назовитесь… ну, скажем, совладельцем «Пьяного шута», а?
– «Пьяного шута»? – усмехнулся Марк.
Весьма забавное совпадение, в свете последних событий…
– Именно, – кивнул граф. – Думаю, старина Хью, будь он даже здесь, за этой дверью, не стал бы возражать против подобной лжи. А теперь – за мной! Постарайтесь улыбаться и быть вежливыми… Ясно, Джулия?
Девушка кивнула. На загадочную улыбку дочки граф предпочел внимания не обращать.