Фолиант смерти
Шрифт:
Люди ненавидят сыщиков до тех пор, пока они им не нужны. Однако едва у них случается что-то – пропадает серебряный поднос, у тетушки Салли вытягивают кошелек на рынке или дядюшке Джеку ломают ноги в подворотне неизвестные мерзавцы – и они тут же бегут в контору и слезно умоляют помочь.
И только потом, когда дело уже закрыто, а деньги уплачены, люди снова вспоминают о своей нелюбви к «этим хитрым пронырам» и, сидя за кружкой пива в трактире или стоя в очереди на рынке, жалуются знакомым на «этих алчных ублюдков».
Подавляющее большинство клиентов любит говорить, что их «ободрали, как липку». Что дело и выеденного яйца не стоит. Что «мог бы и сам, кабы не…».
«Кабы не…» у всех, конечно же, разное. У кого «спину прихватило, еле хожу», а у кого и чего похуже…
Люди – ужасно жадные существа. Им всегда мало дугов, даже за вшивый медяк они готовы глотку перегрызть.
А еще людей всегда обманывают, обсчитывают и вообще пытаются сжить с этого света другие люди.
Скрип дверных петель отвлек Марка от мыслей. Это вернулся Джеб с вином.
Барт принял бутылку из рук брата, взвесил в руке, словно цена зависела больше от веса, чем от содержимого, и сказал:
– Пятнадцать медных дугов.
– Сколько? – удивился Бойз.
– Пятнадцать.
– За это пойло?
– Да. Если не нравится – Джеб принесет другое, подороже. Но платить будешь за две.
– Нет, спасибо, – покачал головой Марк и полез в кошелек за монетами. – Я возьму эту…
Спрятав бутылку в небольшую сумку, которую он вечно носил на плече, сыщик отправился восвояси. Отойдя от трактира на почтительное расстояние, он оглянулся назад.
Все-таки научились чему-то у своего любимого хозяина, сволочи.
Куда он, кстати, мог отбыть так неожиданно, как раз после исчезновения Марты?
Пожалуй, это можно обдумать уже в конторе, за бутылью проклятого вина.
Марк ускорил шаг.
Джейсон сидел в камере, совершенно не понимая, каким образом он туда попал.
Он очнулся здесь глубокой ночью и, шокированный, обратился с вопросом к стоящему снаружи стражнику.
– Пить надо меньше, – ответил тот с глумливой улыбкой.
Когда же художник, не понимая, о чем идет речь, потребовал немедленно его освободить, охранник изменился в лице.
– Ты мне это брось, – сказал он Джейсону. – Я тебя отпущу, ты пойдешь, снова нажрешься – и опять тебя сюда вести?
– Я и капли не выпил! – воскликнул художник обиженно. – Меня треснул по голове какой-то парень, я потерял сознание…
– Ну да, ну да, – закивал страж. – Представляешь, я тебе даже верю!
– Это хорошо, – обрадовался Джейсон.
– Но все равно не выпущу.
– Почему?
– Послушай, дружок. – Охранник, похоже, из последних сил сдерживался, чтобы не заговорить гораздо грубей. – Ко мне такие пачками поступают каждую ночь, и у каждого – своя басня. Но если бы я выпускал всех, кого приводят мои братья, кто бы стал держать меня в Ордене? Советую тебе лечь и хорошенько выспаться до утра. Претензий к тебе нет, так что выпустим сразу, без проволочек. Усек?
Художник понял, что спорить бесполезно, и кивнул.
– Вот и молодец. А теперь дай мне чуток вздремнуть…
– Угу.
Джейсон прошел к нарам, лег и уставился в потолок.
Что происходило в то время, как он был без сознания? Как он попал в тюрьму?
Кем был тот негодяй, что ударил его, и куда он делся?
Джейсон прикоснулся к здоровенной шишке на голове и болезненно поморщился.
Надо дождаться утра, найти Ларри и расспросить его – может, он что-то знает?
Художник закрыл глаза и попытался уснуть.
Он очень устал с дороги, поэтому сон пришел быстро. Буквально через минуту Джейсон уже вовсю храпел и посвистывал.
Завтрашний день должен быть лучше этого.
Гоблин проснулся оттого, что кто-то сильно тряс его за плечо. Он открыл глаза и увидел гарра.
Сказать, что Ларри был удивлен, значило ничего не сказать.
Первопричиной его удивления стало то, что он увидел именно гарра – не дворфа, не гоблина, а именно гарра. Чудаковатая помесь хамелеона и человека, они встречались в городах и селах Камрии очень, очень редко.
Причина была самой банальной – их не любили люди.
Речь шла, конечно, не о войне с кучей жертв и морями крови. Просто местные сразу давали понять приехавшему в столицу гарру – тебе здесь не рады, так что лучше убирайся отсюда ко всем чертям.
Их не хотели брать на работу, им не хотели сдавать комнаты, их не хотели обслуживать в трактирах и корчмах.
Если можно так выразиться, их не хотели вовсе.
И большинство не выдерживало, покидало город и отправлялось обратно в родные болота.
Оставались только единицы – самые настойчивые, наглые. Одного такого упрямца гоблин, видимо, и наблюдал сейчас перед собой.
Но еще больше удивил Ларри тот факт, что этот гарр оказался его старым знакомым.
– Хаст, ты, что ли?! – воскликнул он, донельзя пораженный чудесной встречей.
– Ну! – подтвердил гарр и широко улыбнулся.
Приятели обнялись.
– Как ты здесь очутился? – спросил Ларри.
– Выкупили меня, помнишь? В первый же день торгов.
– Да, помню.
– Вот… Это был посланный моим кузеном человек. Кузен мой дал ему денег, и он меня выкупил и привез в Сартон.
– Хороший у тебя кузен! – хмыкнул Ларри.