Фома Аквинский
Шрифт:
В процессе познания интеллект в определенном отношении отождествляется с объектом, точнее, с формой, но не материальной, а духовной. Следовательно, сущность познания, по Фоме, заключается в том, что познающий становится познаваемым (cognoscens fit cognitum). Это происходит потому, что ум нетелесен и не может подвергаться воздействию чувственных вещей. Рациональное познание всегда является общим, и потому отдельные, единичные вещи не могут быть его объектом. «Intellectus est universalium et non singularium», — пишет Фома в «Сумме против язычников» ( 15, I, 44). В этой формулировке содержится очень существенное методологическое указание, облегчающее понимание объекта томистской гносеологии. Если в единичных вещах индивидуальным является материя, то общим должно быть нечто нематериальное. Этот вывод следует из того факта, что интеллект как познающий орган души не может подвергаться воздействию материальных предметов. Как уже указывалось, в ходе познания субъект в известном смысле уподобляется объекту, но не материальной его форме, а духовной, идеальной. Проще говоря, интеллект,
В свете этого опыт, как и весь так называемый эмпиризм Фомы в целом, имеет объективно-идеалистический характер. Утверждение, что всякое «естественное» знание происходит из опыта, еще ничего не объясняет. Основная проблема здесь заключается в ответе на следующий вопрос: что является предметом познания — материя или дух? Принять первую возможность — значит последовательно занимать позиции материалистического эмпиризма, принять же вторую возможность — значит занимать позиции объективно-идеалистического эмпиризма.
Реализм и эмпиризм Фомы представляет собой христианскую переработку умеренного реализма и эмпиризма Аристотеля. Аристотелизм, будучи попыткой примирения материализма и идеализма, считал существующими лишь единичные вещи, правда обусловленные первой причиной, но причиной столь же вечной, как и сама материя. Как естествоиспытатель Аристотель исходил из того, что источником человеческих знаний является чувственный опыт, возникающий в результате воздействия материальных предметов на наши чувства. Чувственное познание было для него основой понятийного, абстрактного знания, предметом которого была не нематериальная действительность или некие божественные следы, а высшие законы, управляющие единичным бытием. Формально Фома принимает лозунг аристотелевского эмпиризма о том, что всякое знание происходит из чувств, противостоя тем самым традиционному учению о врожденных идеях как в платоновском, так и в августиновском вариантах. Но в его толковании эмпиризм Стагирита утрачивает свой материалистический смысл, поскольку предметом познания становится не материя, как у греческого мыслителя, а просто нематериальная действительность. У Аристотеля познание общего означало проникновение в глубь извечно существующей материи, открытие законов, управляющих единичным бытием, у Фомы же речь шла об открытии в вещах конечной, божественной причины. Этой цели в последнем счете подчинен весь процесс познания у Фомы.
§ 2. Чувственное познание. Species sensibiles
Фома начинает анализ процесса познания с объяснения подразделения, иерархии и функций чувственных познавательных органов. Он дихотомически подразделяет их на внешние (senses exteriores) и внутренние чувства (senses interiores).
В иерархии пяти внешних чувств самое низкое положение занимает осязание, потому что оно наиболее материально, т. е. более всего связано с телом. Однако, будучи самым низким, оно выполняет основную роль, поскольку от него зависит не только темперамент человека, но и правильное функционирование как чувственных, так и умственных познавательных органов. К разряду низших чувств Фома относит кроме осязания более высокий, чем оно, вкус и более совершенное, чем последний, обоняние. Среди внешних чувств выше всего стоят слух и зрение, которые считаются чувствами наиболее познающими (maxime cognoscivi) и оказывающими наибольшие услуги разуму.
Внешние чувства, связывающие человека со средой, подвергаются воздействию материальных тел, которые отпечатывают на них чувственные образы (species sensibiles) единичных предметов. Что на самом деле представляют собой эти «species», сказать трудно, поскольку Фома, как и современные томисты, гораздо больше говорит о них в отрицательном смысле — чем они не являются, чем в положительном смысле — что же они собой представляют. Можно было бы предположить, что если при помощи познавательной формы — species — познается познаваемый предмет, то она является чем-то средним, каким-то третьим элементом, стоящим между познающим субъектом и познаваемым объектом, чем-то наподобие изображений — эйдосов Демокрита или идей Локка. Однако все томисты возражают против такой интерпретации. Чем же в таком случае являются species? Желая ответить на этот вопрос, еще раз подчеркнем, что, по мнению Аквината, познание является переходом возможности в акт, своеобразным отождествлением познающего субъекта с познаваемым объектом. Однако познаваемая вещь — материальный объект — никогда не может быть познана исчерпывающим образом. Отсюда следует, что познаваемый объект должен отождествляться не с вещью как материальным объектом, а лишь с определенной ее стороной, т. е. формальным объектом. Другими словами, эта идентификация носит не реальный, а чисто потенциальный характер. Чтобы это могло произойти, из единичной вещи должен попасть
Так мы подошли к некоторому определенному этапу познания, а именно к утверждению, что во внешних чувствах заключены чувственные познавательные формы — отпечатки единичных вещей. Однако здесь возникает очень важный вопрос: подвергались ли в чувствах эти отпечатки какому-нибудь изменению, конкретнее, являются ли они чисто материальными? Фома утверждает, что всякое чувственное познание является просто отождествлением в определенном отношении субъекта с познаваемой вещью, которое происходит при посредстве формы. Поэтому получение чувствами ощущений не может иметь чисто материального характера. В ходе чувственного познания, по мнению Фомы, происходят два изменения. Первое из них носит материальный характер (immutatio naturalis), второе — нематериальный (immutatio spiritualis). Фома иллюстрирует эти изменения примерами из области осязательных ощущений. «Естественное изменение, — читаем мы в „Теологической сумме“, — основано на том, что субъект, подвергающийся изменениям, принимает форму субъекта, производящего изменение в его естественном существовании; так в нагретом предмете находится тепло. Нематериальное же изменение возникает тогда, когда форму субъекта, вызывающего изменение, принимает субъект, подвергающийся этому изменению в его нематериальном существовании». Проще говоря, если опустить палец в горячую воду, то он воспринимает от нее тепло, подвергаясь тем самым естественному изменению (immutatio naturalis). Одновременно мы осознаем нематериальное изменение (immutatio spiritualis), происходящее в пальце, опущенном в воду. В первом случае субъект, подвергнутый изменению, получает от объекта некоторые его свойства, в другом же мы переживаем их психически, т. е. осознаем их. Фома считает, что для правильного функционирования чувств необходимо нематериальное изменение, поскольку благодаря ему познавательная форма начинает существовать в определенном познавательном органе чувств. В противном случае, т. е. если бы для получения ощущений было вполне достаточно лишь материального изменения, все естественные тела чувственно ощущали бы все изменения, каким они подвергались бы.
Характер этих изменений в разных внешних чувствах различен. В зрении, например, происходят лишь нематериальные изменения. В остальных же мы видим как то, так и другое изменение. Это зависит, очевидно, от степени телесности отдельных чувств.
Резюмируя, можно сказать, что определенный этап чувственного познания мы уже прошли: во внешних чувствах содержатся познавательные формы (species sensibiles). Каким же образом совершается дальнейший ход познания, что происходит дальше со species, посредством которых субъект познает объект?
Здесь на арене познания появляется общее чувство (sensus communis), которое вместе с воображением, памятью и органом мышления относится к группе внутренних чувств (senses interiores). Необходимость существования чувства подобного рода вытекает из того, что ощущения, получаемые при помощи отдельных внешних чувств, отличаются хаотичностью, они не скоординированы, полностью разобщены, не связаны друг с другом. Задачей общего чувства является именно группировка, сопоставление, можно было бы сказать, опредмечивание этих неупорядоченных впечатлений, доставленных внешними чувствами. Оно играет роль координатора, синхронизатора материальных возбудителей, проводит различение качеств и их воплощение, является причиной воображения.
Скоординированные в общем чувстве разрозненные чувственные впечатления воспринимаются воображением (imaginatio), которое, выражаясь словами Фомы, представляет собой как бы некую сокровищницу, куда складываются воспринятые через чувство формы (7, I, q. 78, 4 с.). Оно обеспечивает непрерывность чувственной жизни, закрепляет накопленные общим чувством представления о ранее наблюдавшихся предметах, не дает потерять установленный с ними контакт. Благодаря ему возникают воссозданные и произведенные представления.
Понимание отдельных вещей, воплощенное в общем чувстве и сохраненное в воображении, перенимает следующий по очереди орган внутренних чувств — память (memoria). Она является общим свойством человека и животных. Различие между памятью человека и животного, по мнению Аквината, основано на том, что первый обладает способностью активно вспоминать то, что сохранено в памяти, второе же этой способностью не обладает.
И наконец, заключительным аккордом чувственного познания является деятельность органа суждения (vis aestimativa). Этот орган, присущий животным, позволяет им вследствие невозможности пользоваться понятиями правильно оценить, что для них хорошо, а что плохо, чего нужно избегать, а чего не нужно. Если же речь идет о человеке, то Фома говорит не о vis aestimativa, а о vis cogitativa — об органе мышления. Это различие вытекает из того, что человек обладает интеллектом, который воздействует на чувственные органы познания. Желая в свою очередь подчеркнуть сходство между интеллектом и внутренним чувством человека — органом мышления, Аквинат называет этот последний особым разумом — ratio particulars, который вводит нас как бы в преддверие второго уровня познания — интеллектуального познания.