Фомич - Ночной Воин
Шрифт:
– Слышь, а ты взаправду в самой Москве живёшь?
– Да, в Москве, - удивился я его вопросу.
– А что? Что-то нужно прислать?
– Того, что нам, мужикам, нужно, из Москвы не присылают, - хмыкнул Семён.
– Ты вот что, ты возьми вот это, отдай там, в Москве, в музей какой. В какой уж там музей, ты сам грамотный, лучше меня знаешь.
И он протянул мне коробочку, перехваченную резинкой.
– Орден там, - пояснил Брызгалов.
– Говорят, что Андрея Первозванного, с бриллиантами. На кой он мне здесь? Мне за него большие деньги городские предлагали, да я отказался. Куда мне столько денег? Что
– Хорошо, я передам в дар Историческому музею, от твоего имени...
– Не, вот этого не нужно!
– воскликнул обеспокоенный Семён. Понаедут тут всякие потом, начнут выспрашивать: что, да откуда. Не, ты не говори... Ты как-то так передай... Придумай сам что-то.
– Постараюсь, - не очень уверенно согласился я.
– Постарайся, - кивнул Семён и протянул на прощание крепкую ладонь...
На болоте я на удивление быстро нашёл островок, где в прошлом году был разбит наш лагерь. Так же быстро обнаружился и остров, на котором стоял трактир "Чай вприсядку", где я познакомился со всеми своими товарищами и соратниками по волшебному путешествию в заколдованный Дворец.
Остров был на месте, а вот трактира там не оказалось. Я поначалу подумал, что перепутал острова, но возле камышей увидел знакомый, почерневший от времени указатель:
"Павловскiй Угольникъ"
Убедившись, что остров тот самый, я исходил его вдоль и поперёк, но даже следа от трактира не нашёл. Был, и нет его.
Поставив на островке палатку, я несколько дней бродил по всему болоту, но никого так и не встретил.
Через неделю я понял, что затея моя безумна. В одну и ту же воду дважды войти невозможно. Невозможно потому, что она течёт и постоянно изменяется.
Вот так и время, и жизнь. Наверное, нельзя так вот запросто, по собственному желанию, попадать в сказку, когда тебе захочется.
Грустно, но сказка закончилась. Нужно жить дальше в реальной жизни.
Придя к такому решению, я расстелил карту, и прикинул маршрут, который пролегал через болото, потом лесами выводил меня к железной дороге.
Через два дня я шагнул с пружинящего ковра болотистой почвы на твёрдую землю, вступив в сосновый бор.
Прежде чем войти в лес, я оглянулся на простор бескрайнего болота, помялся, неуклюже махнул кому-то рукой, сам застеснялся своего поступка и решительно поправив рюкзак, направился в лес.
Стояло жаркое и весёлое лето, а на сердце у меня было зябко, пусто и одиноко.
Увы, сказка закончилась.
Я всё дальше уходил от болота, углубляясь в лес...
Глава вторая
Избушка. Фомич...
К этой крохотной, кособокой избушке я вышел, когда уже изрядно потемнело. Избушка оказалась очень кстати. Я как раз окончательно понял, что основательно заплутал, и двигался вперед из чистого упрямства, на самом деле уже не отыскивая даже дорогу, оставив это до утра, а выбирая подходящее место для ночёвки. Надвигались сумерки, и продолжая лезть в лес наобум, я рисковал заплутать ещё больше.
К тому же, высверкивая дальними бесшумными молниями, надвигалась гроза, по всем признакам, весьма нешуточная. Всё это превращало перспективу ночевки под открытым небом в очень сомнительное мероприятие.
Избушка стояла на горке, а под горкой протекал ручей, из которого я напился, умылся, и предусмотрительно, чтобы не спускаться ещё раз вниз, набрал воды в котелок. После этого поднялся по пологому склону.
Людей в этих краях не бывало, судя по всему, много лет. По крайней мере, не было видно ни одной тропинки, ведущей к избушке. Так что мне пришлось повозиться, протаптывая себе дорожку через заросли вымахавшей выше меня ростом крапивы, которая сильно изжалила руки, и даже по щекам мне от неё досталось. Но все же упорство моё победило. Я осилил крапиву, подошёл к крыльцу, сбросил рюкзак и огляделся.
Вид избушка имела нежилой. На заднем дворе, заросшая гигантскими лопухами, темнела покосившаяся низкая, сильно разрушенная ограда и густые заросли высокого кустарника. Сразу под горой, за кустарником, к избушке стеной придвинулся лес, чёрный и молчаливый перед грозой. Даже немного жутковатый...
Осторожно ступая, я поднялся на подгнившее, на каждый мой шаг отзывающееся жалобным протяжным стоном крылечко. Открыл на удивление легко поддавшуюся дверь и, слегка пригнувшись, вошёл.
При свете карманного фонарика мне удалось рассмотреть, что вся избушка состоит из одной комнаты, добрую треть которой занимает большая русская печь, и заботливо уложенные сбоку от неё дрова, сверху которых лежала предусмотрительно приготовленная для растопки берёзовая кора.
Вдоль стен стояло несколько широких скамеек, на одной из них небрежно сваленные лежали овечьи шкуры, и я с радостью подумал, что спать придется не в спальнике на голой земле, а почти с комфортом и в тепле.
В углу пристроилась этажерка, накрытая вязаной салфеткой. Я был очень удивлён, встретив здесь предмет мебели, про который я уже за давностью лет позабыл.
На ней красовался старинный радиоприёмник, я такие только в старых фильмах видел: здоровенный такой ящик. Около тщательно задёрнутого цветастыми занавесками окна стоял самодельный стол, сбитый из толстых досок. Сработанный мощно и грубо, он всем своим видом внушал непоколебимую уверенность в том, что простоит, не пошатнувшись тысячу лет. На столе тускло поблёскивала стеклом лампа "летучая мышь".
Я качнул её, и к моему удивлению в ней забулькало, заплескалось. Открыв лампу и подвернув фитиль, я попробовал поджечь его. Фитиль загорелся! Загорелся на удивление ровным, без копоти, светом.
В этом блёклом, но всё же хоть каком-то, свете живого огня избушка ожила, в ней как-то сразу потеплело, не то, что при свете электрического фонарика. Погасив его, в целях экономии батареек, я подошёл к этажерке и повертел ручки приемника.
Я вертел их просто так, из праздного любопытства, но приёмник вдруг ожил, в нем что-то щёлкнуло, загорелся круглый зеленый глаз, раздался легкий хрип.
От неожиданности я едва не отпрыгнул. Судя по отсутствию тропы, изба была брошена очень давно. До ближайшего села, из которого я пришёл сюда, километров пятьдесят, если не больше, и когда я выходил оттуда, заметил по дороге поваленные, полусгнившие столбы, к тому же без проводов. Около самой избушки я вообще никаких проводов не заметил. Но, тем не менее, приёмник ожил и потрескивал, и посвистывал частотами...
– Может, на батарейках?
– мелькнула шальная мысль.
Но тут же я сообразил остатками разума, что в этот ископаемый ящик просто некуда вставлять батарейки.