Фонтенбло
Шрифт:
Только одно беспокоило маркизу – полное несходство темпераментов – своего и возлюбленного короля. Его характер был пылким, почти испепеляющим, тогда как она всегда холодна и сдержанна. Физическая сторона любви не просто не интересовала ее, она утомляла. Каждое свидание превращалось в экзамен, который она постоянно боялась не сдать. Маркиза задолго начинала готовиться к нему и при этом беспокоилась, что король будет разочарован или как-нибудь догадается об одном из ее дамских секретов. В результате ее и без того слабое здоровье оказалось окончательно расстроенным. Обеспокоенная горничная мадам Помпадур была вынуждена обратиться за помощью к ближайшей подруге маркизы, герцогине де Бранка.
– Боюсь, она просто убьет себя, – сказала горничная. – Я давно замечаю, что мадам питается только сельдереем, трюфелями и ванилью.
– Такая диета еще никому не
Вслед за этим, вечером, маркиза на самом деле получила выговор от обеих женщин, пенявших ей в один голос. Маркиза расстроилась не на шутку и горько расплакалась. Горничной пришлось даже запереть двери, чтобы свидетелем произошедшего не стал кто-нибудь из посторонних. Наконец мадам Помпадур сквозь слезы произнесла, обращаясь к подруге:
– Моя дорогая, если бы вы знали, как я люблю его и как боюсь потерять. Я не смогу доставить ему удовольствие, а вы сами знаете отношение мужчин к физической стороне любви и какое значение все они этому придают. Потому я выбрала эту диету. Мне рекомендовали ее как очень возбуждающую кровь, и мне всегда казалось, что этот эликсир помогает мне, хотя и совсем немного…
Герцогиня в ответ произнесла:
– Тогда дайте и мне взглянуть на это чудодейственное снадобье.
И едва маркиза подала ей коробочку с препаратом, как подруга, сморщившись, презрительно фыркнула и швырнула ее в огонь. Маркиза обиделась, и теперь уже всерьез. Она вновь принялась плакать и сказала в сердцах:
– Мне хотелось бы, чтобы вы, моя дорогая, никогда не обращались со мной как с малым ребенком, – потом же, не выдержав, добавила: – Вы же совсем ничего не знаете! Король и так уже использует все мыслимые предлоги, чтобы проводить со мной как можно меньше времени. Совсем недавно он провел на моем диване всего полночи, а потом заявил, что слишком жарко, и удалился к себе. Он просто солгал мне, я уверена. Он быстро найдет мне замену, я надоем ему!
– Не сомневайтесь, что в этом случае ваша отвратительная диета никогда не остановила бы его, задумай он уйти от вас. От этого пострадали бы только вы, и ваша смерть ничего не изменила бы, – резонно возразила герцогиня. – Я же уверена в другом: мужчин удерживают возле себя вовсе не пылкостью, а мудростью и терпением. Никогда не спорьте с ним, будьте ласковой и обаятельной. Со временем всякая любовь остывает, однако ваша сохранится, потому что ему будет с вами хорошо и он не сможет без вас обходиться. Сила привычки чрезвычайно сильна, а потому запомните такую простую истину.
Мадам Помпадур после этих слов перестала плакать и сердиться на подругу, понимая, что все ее действия продиктованы исключительно любовью и расположением. Женщины расцеловались, маркиза обещала больше никогда не изнурять себя диетами, герцогиня же поклялась в свою очередь сохранить все услышанное в тайне. Она очень быстро поправилась и последовала совету личного врача – больше двигаться. «Я как будто снова родилась на свет, – говорила маркиза в восторге. – Главное, что меня беспокоит, – это счастье короля. Я действительно обожаю его; он же и сам говорил, что, по его мнению, я излишне холодна. Я бы жизнь отдала, только бы он был счастлив». Время показало, что маркиза чрезмерно беспокоилась о физической стороне любви. Во времена Людовика XV не особенно интересовались этой стороной жизни. Конечно, данный аспект имел весьма ограниченное значение, не больше, чем пища, развлечения, охота или война. То есть, конечно, это было важно, однако не настолько, чтобы испытывать перед свиданиями мистический страх. Однако мадам Помпадур извиняет тот факт, что она просто боготворила своего короля, возведя его на недосягаемый пьедестал. У нее было множество увлечений, способностей, интересов, но все подчинялось только ему одному.
Возможно, кому-то покажется преувеличением, но редко встречается настолько самозабвенное чувство к одному мужчине. О маркизе привыкли говорить, будто ее привлекал исключительно трон возлюбленного, будто для нее главное – власть и деньги, мишура придворной жизни. Насчет последнего у нее не было совершенно никаких иллюзий. «Злоба, пошлость, все низкое, что только есть в человеческой натуре, – так характеризовала она двор, беседуя с королем, добавляя: – Если бы не вы, я бы не выдержала здесь и недели». Да и благородное воспитание никогда не позволило бы маркизе унизить себя до положения, будто она способна полюбить человека единственно за то, что он был герцогом и пэром Франции; этого было совершенно недостаточно. Она непрерывно тосковала по Парижу и его знаменитым интеллектуальным салонам, так привлекавшим ее, которые она была вынуждена оставить ради любви. Для нее было счастьем просто любить короля, хотя она и не всегда понимала его.
Людовик остался для нее неразрешимой загадкой, в чем маркиза признавалась канцлеру Шуазелю, находясь на смертном одре. Но всю жизнь король был для нее радостью и очарованием. Ее любовь сквозила во всех поступках и движениях: в том, как она гуляла со своим королем, как смотрела ему в глаза. Она верила ему безоглядно, а он хотел соответствовать этой вере. После многих лет близости физическая любовь, естественно, угасла, однако между Людовиком XV и мадам Помпадур остались самые нежные и чистые дружеские отношения, какие только возможны между мужчиной и женщиной в подобном случае.
Они любили друг друга по-настоящему, и, как во всяком брачном союзе, здесь главная роль отводилась мужчине. Но главное – маркиза всегда была слишком умной и прямолинейной, чтобы заставить себя убедить, будто можно испытывать счастье с одним человеком и при этом не уважать его. Мадам Помпадур всегда не задумываясь смогла бы ответить, за какие именно качества он ей нравится. Короля постоянно упрекали как современники, так и потомки за то, что он избаловал ее своим отношением. Возможно, эти слова небезосновательны, но фактом является и то, что она преклонялась перед ним, считая земным воплощением божества. Она так боялась потерять его, вникала в его интересы, жила его делами. Поэтому маркиза старалась всегда выглядеть бодрой и даже после многочисленных выкидышей не оставалась в постели дольше чем на два дня. Как же она могла бросить его, своего любимого, который в эти дни чувствовал себя бесконечно одиноким, проводя вечера без нее, в компании самых близких друзей. Только она была очень хрупкой, а он – поразительно сильным, и именно это в результате убило ее. Придворная жизнь была очень утомительной для маркизы: ведь ей никогда не удавалось лечь в постель раньше двух или трех часов ночи. В восемь утра уже пора было подниматься, изысканно одеваться, словно приготовившись ехать на бал, и идти в часовню на службу. Весь долгий день маркиза не могла позволить себе расслабиться хотя бы совсем ненадолго: то приходилось встречать неисчислимое множество личных гостей, то наносить непременные визиты к дофину, принцессе или королеве. Иногда мадам Помпадур приходилось писать до 60 писем в день; она же должна была устраивать, а потом проводить ужины. Раз в неделю ей приходилось посещать строительство Фонтенбло, чтобы лично убедиться, что ее поняли правильно, вникать в работы по планировке замка, его территории, и каждый раз от нее требовалось развлекать свиту, контролировать действия рабочих.
Далеко не все обитатели Чудесного источника ей нравились, и маркизу никогда не удалось бы обмануть притворной любезностью, как это делал, например, принц Крои. «Из всех фавориток Его Величества она самая милая, и неудивительно, что король любит ее больше, чем кого-либо». Этот зануда никогда не нравился мадам Помпадур, к тому же внебрачная связь короля его сильно шокировала, и он не упускал случая, чтобы выразить свое отношение в циничной, преувеличенно вежливой форме. Любезность же его всегда являлась вынужденной: принц больше всего хотел преуспеть в придворной карьере, оценивая людей преимущественно исходя из соображений полезности того или иного человека. Его дела, как правило тянущиеся не один год, которыми он непрерывно беспокоил маркизу, решались положительно, но главным образом благодаря его фантастическому, немыслимому упрямству. Мадам Помпадур выносила его с огромным трудом и каждый раз при встрече была неизменно холодна, правда, не только она. Канцлер Шуазель тоже разделял подобные чувства. Если Крои являлся неожиданно к обеду, Шуазель тут же вставал со своего места и располагался между двумя дамами – сестрой и женой. Женщины так болтали за столом, что искренне удивленному подобным поворотом дел принцу не удавалось вставить в их трескотню ни слова. И все же, если быть объективными Крои был молод и слишком благочестив, что извиняет его проступки и склонность делать поспешные суждения о людях. К тому же мы многим обязаны ему: только благодаря мемуарам Крои становятся более понятными отношения между французским королем и его фавориткой. В конце концов и принц не устоял перед неотразимым обаянием этой прекрасной пары – маркизы де Помпадур и Людовика XV. Он искренне восхищается ими, тем более что они были удивительно гармоничной и прекрасной парой.
Принц уже без тени лести отмечал, что не может быть женщины прелестнее и интереснее, чем мадам Помпадур. Он нередко бывал на приемах, устраиваемых королем и его фавориткой. Вместе с ней он сделался раскованнее, чем это было раньше, мог спокойно выслушивать собеседников; выяснилось, что он отличный рассказчик, который может к тому же получать от беседы настоящее удовольствие. А ведь Людовик XV всю жизнь был человеком чрезвычайно стеснительным, и часто случалось так, что, вновь встречая близких друзей после долгой разлуки, он совершенно терялся, воспринимая их как людей, с которыми только что познакомился, и от смущения задавал вопросы типа: «Как ваше имя?» или «Сколько же лет вашему сыну?». В этом случае маркиза всегда приходила на помощь королю; он же немедленно обретал уверенность в себе и быстро исправлял сложившуюся ситуацию. Поскольку любовники постоянно шутили друг над другом, никому в голову не приходило сомневаться в настоящей природе их отношений, однако почтительность маркизы и ее врожденное благородство не оставляли места для сплетен.