Форк 1941
Шрифт:
За упёртую религиозность и «ненужную» специализацию мгновенно был вычеркнут физиолог Ухтомский. К которому за второе присоединились биологи Зернов, Келлер, Рихтер, Цицин, биолог-эволюционист Шмальгаузен и единственная женщина в академии наук биохимик Штерн. Им всем явно «здесь и сейчас» не было срочной нужды. Не был Рожков ни каким-либо специалистом по повышению урожайности, ничего не понимал ни в передовых методах селекции, ни, тем более, в открытиях, совершённых в биологии за годы в диапазоне 1941 – 2018. Хотя допусти на встречу Сталин биолога и агрохимика Прянишникова, Никита мог бы вспомнить про Пермскую сельскохохяйственную академию его имени, но это было не то, что нужно. А какие – то крохи полезных сведений из ТМ и кучки разномастных книжек, затесавшихся на комп попаданца, можно было «приспособить и так».
Говоря о медицинских светилах (почему на встрече оказались только Бурденок и Вишневский было сказано ранее), стоит дополнить, почему не попали другие.
С некоторым ожесточением был вычеркнут Богомолец. Сведения о том, что «Антиретикулярная цитотоксическая сыворотка Богомольца», на которую возлагалось столько надежд – с точки зрения науки будущего – довольна неплоха для сороковых, но суперсредством против смерти и рака не оказалась.
Заметка в ТМ из 1998 года сообщила Сталину о смерти самого Богомольца в 1946 и приписываемой ему, вождю, собственной реакции – «обманул с сывороткой молодости», которая в реальности была весьма хороша для лечения ран, но не средством «против старения»…
Не попал в список и электротехник, специалист по строительству самолётов и глава института автоматики и телемеханики АН СССР Кулебакин, другой электротехник Шенфер, экономист Варга и несколько физиологов, паразитологов, эпидемиологов и гистологов.
– Что им там делать? – кратко и безапелляционно прокомментировал Сталин в пояснениях в разговоре с Иоффе.
Хоть попаданец и был, с точки зрения некоторых местных, капитальным, кондовым можно сказать, антисоветским паразитом и сущей ходячей эпидемией и дополнительно – идеологической заразой, но изучать/нейтрализовать/пристраивать к делу, опять же, с точки зрения местных, его надо было не теми путями, специалистами в которых были личности, упомянутые в предыдущем абзаце:-)
Не нашлось места и кораблестроителям Поздюнину и знаменитому Крылову. А также и другому Крылову – математику и физику, двоюродному брату первого.
Сталин по каким – то своим соображениям решил, что достаточно и Капицы, женатого на дочери первого Крылова.
Слишком много и так их было, норовистых и хорошо помнивших дореволюционные времена. Самого то Капицу в любом случае пришлось допустить, раз был прославлен в будущем ещё больше, чем на 1941-й. Тем более учитывая то положение, какое заняла уже в сороковые физика.
Ничего не удалось узнать о будущем математиков Мусхелишвили и Бернштейне, что гарантировало их отсутствие в списке.
Сталин был далёк от мысли о том, что раз упоминаний нет, то человек зря ел свой хлеб, но вполне здраво рассуждал – про тех, кто сделал что – то совсем выдающееся хотя бы одно-два упоминания в научно-популярном журнале за несколько десятков лет должно быть… был ли такой поход идеальным? Кто знает?
Несмотря на всю любовь Сталина к авиации, была отвергнута кандидатура известного аэродинамика и математика Чаплыгина, т. к. один из послевоенных номеров ТМ содержал сведения о скорой, в 1942 году смерти старого учёного.
Приоритеты – война, атом, ракеты и ВТ – прочно осели в голове ИВС. Хотя он прислушался таки к голосу разума, принявшему облик академика Иоффе и пошёл насчёт некоторых кандидатур навстречу тому. Правда, урезав хотелки академика изрядно. По прежнему, многое решали личные предпочтения вождя. Но разве в иных странах иные государственные мужи (а в крайней трети 20-го (Фурцеву помним?) и особенно в 21 веке – и дамы…) часто не поступают также? Конечно, это всё было далеко от идеала беспристрастности и объективности, но… «as is», как сказал бы попаданец, знай он точно логику вождя.
Из более чем сотни действующих членов АН СССР в списке осталось менее одна пятая.
Иоффе видел, с каким скрипом Сталин дал добро и на эти 20+ человек. Он, академик Иоффе, поставил весь свой авторитет ради подобного решения. И Абрам Фёдорович очень-очень надеялся, что не пожалеет об том вдохновении, которое накатило на него и какие надежды рисовались ему в тот поздний вечер в 8-м отделе ГУГБ НКВД под волшебную и зовущую в чудесные дали музыку из 21 века.
И в целом, тому же Рожкову – не гению-академику, но могущему сравнивать строившееся «новое будущее» с «иным из другой Вселенной», многие аспекты выбора тех личностей, которые всё же были допущены к «попаданцу, компам и знаниям о будущем» остались неизвестными, а что-то раскрылось позднее, в динамике и сравнении, так сказать.
Особую пикантность ситуации в том «что делать для лучшего будущего СССР» с точки зрения науки, составлялось на основе слов пришельца. Точнее, учёные из АН СССР из списка допущенных, после бурного обсуждения, не мудрствуя лукаво, решили сориентироваться на другой список, который в своё время в 21 веке привёл к некоему количеству дискуссий в интернете, заинтересовавших Рожкова.
Взгляд из других времён – на то, что «наиболее важное».
Вопросы идеологические, по вполне понятным причинам, предпочли пропустить, прекрасно понимая, что решать их будут не они, сколько бы академических степеней у присутствующих не было…
С культурными была отдельная тема, в которую Рожкова «после моря» и начала войны довольно таки активно вовлекли вышеупомянутые двое литераторов из числа присутствовавших на встрече.
После первоначального интеллектуального натиска на Рожкова, доказавшего таки свою иновременную идентичность, академики, усёкшие в общих чертах ход истории «другого будущего» и получившие из уст Берии указание от руководства страны, которое позже было оформлено в некоторые официальные, хотя и проходившие по высшему разряду секретности документы, занялись попытками первоначального осмысления «что и как со всем этим делать».
Иоффе, по праву ставший неформальным лидером сей «высоколобой тусовки» крайне доходчиво объяснил им собственную задумку:
– У Никиты Егоровича в голове – свежий образ будущего, которое было там, в 2018… и он мне совсем недавно демонстрировал кое-что. Весьма компактное, но выражающее самую суть достижений прогресса в XX веке.
– Когда-то я читал в сети один список… - стал пояснять Рожков, сразу понявший, к чему клонит Абрам Фёдорович – … меня и дискуссии вокруг него заинтересовали, так что тот остался на компьютере в «копипастных» заметках «обо всём мне лично интересном».