Форк 1941
Шрифт:
«Джеттатура»!
Кстати, у Никиты пару раз видела… точно! Чего это «козье» построение пальцев в будущем так популярно? Или это из уголовной моды пошло? Он же сегодня про шансон говорил? Обязательно спрошу, что к чему…
Знаю, что у них в школы ходят кто-как хочет, вообще анархия полная. Или просто в выходные у матери лак взяла? Сколько ей лет было в 2017? 14 или 15? Да уж, «акселерация», о которой Никита рассказывал, видна хорошо. Девица хоть куда, такая же высоченная, как и старший братец.
У писателей, ещё не успевших видеть в своё время ошеломившую нас видеосъёмку Рожкова с его
Но, вижу, оба сообразили и благоразумно не стали трогать очевидно болезненную и тяжёлую для Рожкова тему.
Уф-ф, хоть тут то повода поцапаться ещё с кем-то у Никиты не возникло. Не известно, как он мог бы отреагировать на выпады в сторону его оставленных в будущем ближайших родственников. Мне очень не нравятся кое-какие моменты в его поведении, некоторые оговорки и отмеченные не только мной перепады в настроении… и… как быть, даже ума сразу не приложу.
Поташник хорошо дал понять, в чём состоит одна из моих должностных обязанностей на месте его заместительницы.
– Как хочешь выворачивайся, но чтобы в ЭТОМ у нас с Рожковым проблем не было!
Буду думать. Надо чего-то решать. Пока гром не грянул.
А разговор про молодежь будущего в целом, и про персону Рожкова, в частности, у нас с товарищами писателями был позже отдельный. Уж очень их вид одной из сестриц Никиты задел.
Для лучшего понимания, во что превратилась молодёжь в будущей России (и, как я понимаю, в мире всём), какие у неё идеалы, я самолично им показала, когда Рожкова не было вообще на Лубянке – уехал снова в командировку в Молотов, один музыкальный клип – кусочек фильма-комедии из будущего. С весёлой песней, разудалыми развлечениями и чуть ли не оргией.
«Самый лучший день».
И «самое страшное» было лично для меня в том, что показанное в этом клипе – «коттеджик», личная машинка, красивая и развязная девица/симпатичный мужик рядом, вино и веселье рекою… глядя на личный успех в жизни «там» Рожкова, строившего своё (честно заработанное, своими знаниями и трудом!) «мещанское счастье» было вполне достижимо для многих.
И дело тут было не только в успехах науки, техники, уровне производства и «очеловечившимся кое-где и кое в чём мире капитала».
СССР не смог воспитать новых людей… вот где мы проиграли в «той истории» к 1991-у.
Не вышло из нас и наших детей коммунаров. Может, попаданец и прав в том, что «тогда» слишком многих и самых лучших забрала война, а страна надорвалась.
– …Итак, прошло пять лет и на компакт-диске, носителе ценой в одну бумажную книгу, пусть и в «пиратском» виде было свыше тысячи книг…
Тут последовала краткая лекция об «авторском праве» и прочих юридическо-капиталистических закорючках из прошлого-будущего.
– …А в 1999 у нас дома, а у отца на работе годом раньше появился интернет. Пусть поначалу диалап. Ладно, не важно, что это, долго объяснять. С позиции «20 лет спустя, из 2018» он был медленный, но он был! Для 1941-го и это – космические и недостижимые технологии. Вот так и покатилась цифровая эпоха… в горку, к сияющим высотам. Разумеется, этот процесс не завершился к концу тысячелетия, но в 2018, действительно всё стало ясно самым большим «слоупокам». Тиражи множества книг, бывшие во времена СССР миллионными, снизились поначалу до десятков тысяч, а позже – пары-другой тысяч, редко превышая эти числа. Конечно, что-то ещё издавалось в больших объёмах, учебники школьные например, но и там, в школе движение идёт в ту же сторону. Электронные планшеты и ноутбуки использовались на всё большем числе учебных дисциплин Да и много элементов обучения шло через сеть, дистанционно – электронные дневники, отдельные задания на том же «учи. ру» у младшей сестры, неформальное общение учеников и учителей через группы «вконтакте». Распространение же художественных и прочих книг плотно и быстро переезжало в интернет…
– Значит, в начале 21 века нам стоит ждать заката бумажной литературы? – хмыкнул Толстой – … не доживу, на мой век хватит.
– Но это будет – безапелляционно заявил Рожков, думаю, «здесь» даже раньше…
Ещё одним результатом того разговора стало то, что очень скоро, осенью, господин-товарищ Рожков стал, сам того не ожидая, главным ответственным за рубрику «Окно в будущее» в настоящем, журнально-печатном варианте «ТМ», где преобразившийся раздел журнала позже стал «намного более продвинутым» (по определению самого Никиты), по сравнению с тем, который мы видели из иного варианта истории на десятилетия вперёд.
Первый (из целого цикла подобных!) рассказ с рисунками, сделанными им самолично на компьютере, вышел в ноябре под лозунгом – «Как мы будем после Победы строить жизнь советских людей в быту»
Прежде чем Никита занялся делом, весьма разнообразившим привычную ему профессиональную деятельность в сфере разработки программного обеспечения и электровычислителей, Поташник имел какой-то короткий разговор с Рожковым наедине, после которого, попаданец, к моему удивлению, безропотно и с видимым энтузиазмом, принялся заниматься возложенным в «общественную нагрузку» на него!
Что там Матвей Моисеевич ему говорил, я так и не узнала. Но, видимо, нашёл какие-то аргументы, ибо Никита, бывший довольно таки большим лентяем в отношении всего, что не было интересно лично ему, занимался порученным делом с большой самоотдачей.
Рожков изложил, поверхностную, на мой взгляд, гипотезу – что победа массовой культуры над серьёзной литературой и кино, даже пусть со всеми наградами за них произошла потому, что «серьёзное» превратилось в такое «унылое фуфло», что окончательно не было интересно большинству.
Впрочем, мы его совместными усилиями таки разубедили – победа «массового искусства» этим одним не объяснима. Он пожал плечами и заявил, что сам не уверен, что стало с «высоким искусством» и выдал следующее:
– Заныкалось под плинтусом, десять фриков интересуются… как из государства бабла выбьют, так и чего-то в новостях мелькнёт… про очередного «левиафана», отягощённого тяжелой степенью либдемшизы головного мозга режиссёра…
Есть, есть в его жаргоне будущего своё очарование, хихи! Впрочем пояснять, что имел в виду, ему снова пришлось долго.