Формирование боярской аристократии в России во второй половине XV — первой трети XVI в.
Шрифт:
Князь Иван Дмитриевич Пронский около 1505 г. владел землями в Ярославле. В 1500 г. присутствовал на свадьбе кн. В. Д. Холмского. В 1512 г. вместе с Василием Шемячичем ходил в поход к Киеву. Во время второго Смоленского похода 1513 г. оставлен на Туле в полку правой руки. В 1514 г. в битве под Оршей попал в плен, где и умер. Женат он был на дочери Ивана Головы (родоначальника Головиных). [615] Его сын Иван Турунтай сделался при Иване IV одним из видных бояр. [616]
615
АСЭИ. Т. 3. № 218; РК. С. 16, 50, 51; Р. С. 132 (под Оршей в правой руке); ИЛ. С. 191; Сб. РИО. Т. 35. С. 654, 657; [ПСРЛ. Т. 37. С. 101]; Веселовский. С. 446. Упоминается как душеприказчик Д. В. Шейна в 1506/07 г. (АРГ 1505—1526 гг. № 26). По Ш, боярин с 1513/14 г., умер в 1522/23 г. Боярство его подтверждается Государевым родословцем (Род. кн. Ч. 1. С. 59).
616
В разрядах впервые упоминается осенью 1531 г. в качестве первого воеводы сторожевого полка в Нижнем (РК. С. 79). В 1532 г. служил на Муроме (Там же. С. 82). В 1533 и 1534 гг. стоял на Мещере (Там же. С. 83, 85). В 1537 г. упоминается среди воевод на Муроме (Там же. С. 92).
Федор Дмитриевич
Во время первого Смоленского похода 1512—1513 гг. он стоял на Угре с князьями Д. В. Щеней, А. И. Булгаковым и другими в большом полку. Во время второго Смоленского похода 1513 г. он находился со старшим братом Иваном на Туле, но возглавлял полк левой руки. [617] В 1513/14 г. он был пожалован Перевитеском и «третью Федоровскою» в Переяславле Рязанском. Когда-то кн. Федор Рязанский получил отобранное у князей Пронских их княжество, теперь кн. Федор Пронский, в свою очередь, становился владельцем земель этого князя. Но здесь он правил не как суверенный владыка, а как кормленщик. Ему выдан был «наказ», как «жить и наместничь суд судить». [618] В Перевитеске Федор Пронский находился недолго, примерно с апреля 1514 г. до мая 1515 г. [619] Зато в разрядах он упоминается как воевода в Мещере в 1519 г. В 1524/25 г. Ф. Д. Пронский уже был боярином и наместником старицкого князя. В 1533 г. присутствовал в качестве боярина кн. Андрея Старицкого на его свадьбе. Умер он до 1543/44 г. [620] Константин Федорович Пронский еще в 1537 г. находился при дворе Андрея Старицкого. [621] Его внуки Андрей и Василий Константиновичи служили в середине XVI в. по Старице. [622]
617
РК. С. 45—47, 50, 51; Р. С. 121, 122 (под Оршей в полку левой руки).
618
ОАПП. С. 58; ГАР. С. 48 (ящик 36/11), 190—191.
619
Сб. РИО. Т. 95. С. 89, 90, 92, 94, 129.
620
РК. С. 13, 62; Сб. РИО. Т. 95. С. 90, 129; АРГ 1505—1526 гг. № 240; Род. кн. Ч. 1. С. 59; ПСРЛ. Т. 28. С. 356; АФЗХ. Ч. 2. № 176. С. 170.
621
ПСРЛ. Т. 28. С. 357.
622
Тысячная книга. С. 183.
Младший сын князя Дмитрия Данила появляется в разрядах вместе с Федором в 1512 г., когда в случае возникновения необходимости должен был идти на подмогу князю Д. В. Щене. Затем в 1518/19 г. он стоит с войсками на берегу и в Дорогобуже, в 1524 г. в Муроме, в 1529 г. в Калуге. В 1528 г. среди других представителей служилой знати Д. Д. Пронский дает поруку по князьям А. М. и И. М. Шуйским. В апреле 1534 г. он отправлен во главе передовых войск, шедших к Дорогобужу. Во время летнего похода на Литву 1535 г. Д. Д. Пронский был вторым воеводой большого полка. В 1536 и 1537 гг. он находился во главе войск, располагавшихся на р. Угре. Князь Данила дослужился до боярского титула только в 1547 г., когда боярином стал и Иван Турунтай Пронский. Умер он в 1555/56 г. [623] В середине XVI в. его дети — Петр, Семен и Василий — служили по Юрьеву. [624]
623
РК. С. 64, 70, 74, 84, 87, 89, 91; Р. С. 167; СГГД. Ч. 1. № 156. С. 430; Зимин. Состав Боярской думы. С. 59. Местничал с кн. Ю. Голицыным (Описи Царского архива. С. 31, ящик 145).
624
Тысячная книга. С. 151. Сын князя Данилы, Петр, служил Владимиру Старицкому, а затем вместе с братом Семеном сделался видным опричником (Кобрин В. Б. Указ. соч. С. 66—67).
Итак, княжата пронские уже при Василии III начали получать боярские звания. Но особой корпорации они не образовали: существование до начала 20-х годов XVI в. Рязанского княжества делало опасным выделение особой рязанской группы княжат. Часть рязанских княжат входила во двор старицкого князя Андрея. Это также сказывалось на служебном положении князей Пронских. Никаких прочных связей у них с Рязанью и Пронском не было. Это облегчало в дальнейшем их продвижение по «лестнице славы».
История различных групп феодальной знати Тверского и Рязанского княжеств в первые десятилетия после их присоединения к Москве не была сходной. Наибольших успехов по службе достигли потомки тех удельных княжат, которые перешли на московскую службу еще до включения Твери и Рязани в состав единого Русского государства (Холмские, Пронские). Головокружительная карьера князей Данилы Дмитриевича Холмского и его сына Василия (женатого на дочери Ивана III) объяснялась не только их верной службой московским государям, но и полководческими талантами, во всяком случае первого из них. Впрочем, конец фавора Холмских был достаточно трагичен (опала в 1508 г. и смерть князя Василия).
Пронские также вошли в состав московского боярства рано. Князь Юрий Дмитриевич получил боярский титул около 1529 г., а один из его меньших братьев — Федор стал боярином князя Андрея Старицкого.
Некоторые из тверских княжат (Микулинские) сохранили остатки своих суверенных прав и по своему положению приближались к довольно влиятельной прослойке «служилых княжат». [625]
Глава четвертая. Служилые князья Юго-Западной Руси и Дума
625
Б. Н. Флоре неясно, в чем автор этих строк видит остатки суверенных прав Микулинских князей (Флоря Б. И. О путях политической централизации.. . С. 284). Речь идет о вассалах Микулинских и землях самих князей на территории их родового Микулина.
Проблема служилых князей в структуре господствующего класса и государственного управления второй половины XV—первой трети XVI в. сравнительно новая. [626] Образование правящей аристократии рисовалось как процесс слияния потомков удельных и иных князей со старомосковским боярством без учета различий в положении разных группировок княжат. [627]
Впервые С. Б. Веселовский дал обстоятельный очерк, посвященный судьбам владений князей Воротынских, Одоевских, Бельских и Мстиславских в XVI в. [628] Однако и он различий между «служебными» и удельными княжатами, по существу, не видел и рассматривал их как одну группу. Затем было обращено внимание на то обстоятельство, что служебные князья сравнительно поздно начали входить в состав Боярской думы. [629]
626
Наиболее подробно о ней писал В. И. Сергеевич (Сергеевич В. И. Русские юридические древности. СПб., 1900. Т. 2. С. 302—319).
627
Ключевский В. О. Боярская дума древней Руси. Пг., 1919. С. 227.
628
Веселовский С. Б. Последние уделы в Северо-Восточной Руси // Ист. зап. М., 1947. Т. 22. С. 101—131.
629
Зимин. Состав Боярской думы. С. 41—87.
Наконец, М. Н. Тихомиров выделил «уделы служебных князей» из общей массы уделов XVI в. Он высказал интересное предположение, что статут служебных князей в Москве определялся примерно теми же нормами, что мы находим в докончании Казимира с Новосильскими и Одоевскими князьями 1459 г. [630]
Никакой разницы между уделами князей московского дома и «вотчинами» служилых князей не видит Р. Г. Скрынников, [631] что привело его к ошибочному, на наш взгляд, отрицанию антиудельной направленности опричной политики Ивана IV. [632] «Уделами» считает владения служилых князей и С. П. Мордовина. [633]
630
Тихомиров М. Н. Россия в XVI столетии. М., 1962. С. 46—52.
631
Творцы опричнины, по словам Р. Г. Скрынникова, «никогда не выступали последовательными противниками крупнейшего удельно-княжеского землевладения» (Скрынников. С. 173). Скрынников удельными князьями считает Мстиславских, Воротынских, Одоевских, Трубецких (Скрынников Р. Г. Опричный террор. М., 1969. С. 183—197 и др.). Н. Е. Носов по жалованным грамотам князей А. И. Воротынского (1547 г.) и Ф. М. Мстиславского (1538 г.) судит о тарханах, которыми обладали бояре (Носов Н. Е. Становление сословно-представительных учреждений в России. Л., 1969. С. 103). Однако оба князя еще не входили тогда в состав боярства и сохраняли статут служилых князей. То же относится в какой-то мере и к положению князей Пенковых в 1530 г., сохранивших некоторые черты положения служилых князей.
632
Каштанов С. М. Книга о русском войске XVI в. // Военно-исторический журнал. 1965. № 12. С. 87—90.
633
Мордовина. С. 326—340.
В своей типологии форм феодального землевладения на Руси XV—XVI вв. В. Б. Кобрин выделяет особую удельно-вотчинную форму, к которой он относит землевладение Воротынских, Трубецких и Одоевских, а также удельно-жалованную форму (землевладение Глинских, Мстиславских, Бельских и др.). [634] В этом делении автор подметил черты сходства землевладения служилых князей с удельными (в отличие от чисто княжеского землевладения), а также различия в происхождении вотчин отдельных служилых княжат (жалованное и наследственное).
634
Кобрин В. Б. О формах светского феодального землевладения в Русском государстве конца XV—XVI в. // Учен. зап. МГПИ им. В. И. Ленина. 1969. № 309. С. 3—17.
Однако отличия в положении служилых князей от удельных были очень значительными (последние сохраняли родственные связи с великокняжеским домом). Происхождение владений служилых княжат не оказывало решающего сословно-иерархического воздействия на положение их в составе московской знати.
Корпорация служилых князей занимала как бы промежуточное место между удельными княжатами и боярством. Складываться она начала еще в XIV в. Уже в докончании Василия I с тверским великим князем Михаилом 1396 г. был особый пункт: «А кто моих князей отъедет к тобе, кого ми бог поручил и моей братьи молодшей, в тех ти вотчины не встоупатися». [635] В докончании Василия II с галицким князем Юрием Дмитриевичем 1428 г. содержалось одностороннее обязательство «молодшего брата» не принимать к себе на службу «служебных князей» с их вотчинами. Переход служебных князей еще допускался, но без их вотчин. [636] Формула: «А князей ми, господине, служебных с вотчинами не приимати» — сохранилась до конца XV в. среди тех обязательств, которые брали на себя удельные князья в договорах с московскими государями. [637] В договорах между великими князьями (московскими и тверскими) обязательство это было обоюдным. [638]
635
ДДГ. № 15. С. 42.
636
«А князей ти моих служебных с вотчиною собе в службу не приимати. А которыми имут тобе служити, и им в вотчину в свою не вступатися» (Там же. № 24. С. 65; ср. С. 67).
637
Там же. № 82. С. 328; № 81. С. 322.
638
Там же. № 79. С. 298, 300.
Еще в XIV в. в состав служилых князей вошли Гедиминовичи, Оболенские и Ряполовские. Во второй половине XV в. они уже прочно срослись с боярской аристократией, Государевым двором и фактически из состава корпорации служилых князей вышли. Во всяком случае, Патрикеевы никаких суверенных прав не имели. Оболенские сохраняли еще прочные связи со своими старинными землями. Но у нас нет прямых данных, чтобы утверждать, что они пользовались в своих владениях правами, сходными с теми, которыми обладали служилые князья. [639] Некоторые Ряполовские выдавали жалованные грамоты на свои владения еще в 70-х годах XV в., но тогда они в Думу еще не входили. Включение в Думу кн. С. И. Ряполовского, наиболее видного их представителя, относится примерно к 1494 г. Даже в середине XVI в. князья Ряполовские составляли особую корпорацию среди московской знати и сохраняли значительную часть своих владений. [640] Правда, служилыми князьями они уже не числились.
639
Оболенские еще в середине XVI в. составляли особую корпорацию, но в состав служилых князей не входили (Тысячная книга. С. 118).
640
Там же. С. 123; ДДГ. № 104. С. 434—435.