Формула-1. История главной автогонки мира и её руководителя Берни Экклстоуна
Шрифт:
В гонках удача от него отвернулась. «Машина не едет», — жаловался Экклстоуну и Мюррею Лауда. После победы Лауды в Швеции все гонки подряд выигрывал «Лотус». Наконец, в сентябрьской Монце Лауда вырвался в лидеры и стал свидетелем аварии Ронни Петерсона на «лотусе». Хант вытащил Петерсона из горящего болида, а Экклстоун с шефом полиции Монцы Джузеппе Марроне бросились туда, где плясали языки пламени. К удивлению Берни, вооружённые полицейские оцепили место аварии, а один из них даже навёл на англичанина пистолет, не пуская к машине. Марроне направил своё оружие на подчинённого, и им всё же удалось пройти внутрь.
Ночью Петерсон скончался в больнице. «Если медицинская помощь такой и останется, гонки здесь больше не будет», — предупредил Экклстоун. Трагедии губили «Формулу-1». Одно утешение:
В качестве компенсации за неудачи Лауда потребовал повысить ему гонорар на 1979 год.
— Два миллиона долларов, — потребовал он.
Столько не получал ни один из пилотов.
— С ума сошёл? — предсказуемо удивился Экклстоун.
Экклстоун то рвал и метал, то на следующий день вдруг брал примирительный тон. Лауда не сдавался четыре месяца. «Я просто повторял свою сумму, и всё». После провального сезона он понемногу терял вкус к гонкам. Обойти мастера финансовых махинаций ему казалось куда интереснее, чем носиться по трассе. Лауда предвидел, что Экклстоун, который не уважал пилотов, непременно попытается отомстить. Действовал он грубо — обзванивал другие команды и говорил: «Этот Лауда совсем ума лишился. Просит два миллиона долларов. Не платите ему больше 500 тысяч». Когда австриец обратился к Фрэнку Уильямсу и Тедди Майеру, оба с ним даже говорить не стали. Перечить Экклстоуну, по их словам, было «себе дороже». Лауда негодовал: «Экклстоун меня перехитрил!» Хуже того, Берни давил на австрийца просто ради собственного удовольствия, чтобы насладиться победой.
У Лауды имелся туз в рукаве. «Брэбхэму» было не обойтись без спонсорского контракта с «Пармалатом». Экклстоун, не ожидая подвоха, отправился вместе с Лаудой в Парму, где находилась штаб-квартира итальянского концерна. Австриец заранее предупредил президента компании о своей проблеме. Когда условия спонсорского контракта были согласованы, итальянец спросил Экклстоуна:
— А кто будет пилотом?
— Ники, — ответил тот.
— Нет, не буду, — вступил в разговор Лауда. — Контракт не подписан.
Экклстоун оказался припёрт к стенке. Не думая ни секунды, он заявил:
— Я буду платить Ники два миллиона долларов.
Когда они выходили из офиса «Пармалата», Экклстоун бросил Лауде:
— Ублюдок.
— Се ля ви, Берни, — улыбнулся австриец.
Гордон Мюррей тоже хотел прибавки. Он сказал Экклстоуну, что получил выгодное предложение от «Форда». Экклстоун засуетился. Хочешь не хочешь, Мюррею нужно было платить, сколько попросит, иначе он уйдёт. Однако вместо серьёзной прибавки Экклстоун соблазнил его обещанием продать «Брэбхэм» и поделить выручку. Обрадованный Мюррей отказал «Форду» и стал ждать продажи.
Сезон 1979 года открывался гонкой в Буэнос-Айресе, и Экклстоун понимал, что у «Брэбхэма» нет шансов против «Форда», «Феррари» и «Уильямса». Лауда с Мюрреем опять будут недовольны. Он обдумывал, как ему сохранить команду. Может, выписывать на самолётах и вертолётах фигуры высшего пилотажа или затопить номер отеля из огнетушителей? Или просто снять колёса с машины конкурента? Буйную попойку у бассейна прервал американский пилот Марио Андретти, выигравший в «Лотусе» чемпионат 1978 года. Чепмен пообещал Андретти тысячу долларов, если тот столкнёт Берни в воду. Опасаясь страшных последствий, американец выложил всё Экклстоуну прямо у бассейна. «Деньги пополам — и толкай на здоровье», — согласился тот.
Больше ничего весёлого в Буэнос-Айресе не случилось. Лауда сошёл. Дела «Брэбхэма» шли всё хуже, а жизнь самого Экклстоуна стремительно менялась.
Экклстоун с Туаной перебрались из Кента в Лондон, однако оставили за собой парковые угодья у дома в Фарнборо. Теперь они жили в пентхаусе на набережной принца Альберта, с роскошной панорамой Темзы до самого Вестминстера. В этой квартире с окнами в двадцать пять футов высотой жил работавший некоторое время в Лондоне Фрэнк Синатра. Экклстоун всё переделал, выкрасил гостиную в шоколадно-коричневый цвет и наводнил её японскими статуэтками, поддельным Модильяни и кучей безделушек, которые накупил на воскресных аукционах. Зелёный ковёр в большую спальню поднимали краном прямо через панорамное окно. К концу недели тёмные тона Экклстоуну надоели. Он вызвал пару рабочих и велел выбросить ковёр. «Смотрите, чтобы внизу никто не проходил», — предупредила Туана, надеясь, что больше им переезжать не придётся.
По мнению старых друзей, Экклстоун с его теперешними утончёнными вкусами уже меньше напоминал нагловатого продавца подержанных машин. Кое-кто находил его новое жилище жутковатым, словно с выставки «Идеальный дом» {9} . Низкий рост, вороватая суетливость и скрытность вызывали подозрения у людей, стремившихся отнести его к какому-то знакомому типу. О частной жизни Берни и его прошлом толком никто не знал, поэтому то и дело рождались сенсационные слухи. Реальность же порой оказывалась куда скучнее.
9
«Идеальный дом»(Ideal Home Exhibition) — ежегодная выставка оборудования и товаров для дома, проходящая в Лондоне с 1909 года.
Экклстоун по-прежнему терпеть не мог праздники, и особенно Рождество. В 1979 году ненавистный день планировалось провести в компании индейки и бульдога Одджоба. Правда, обед пришлось отложить — Экклстоун пребывал в дурном расположении духа. Обычно Туана не обращала внимания на его капризы, однако на этот раз она сбежала из дома, бросив сковородки на плите, а индейку — догорать в духовке. Экклстоун остался один и, напуганный её неожиданным срывом, пообещал больше никогда не кричать. Редкий случай — Туана праздновала победу. Пожалуй, Одджоб мог бы похвастаться тем же — его внезапное недомогание пару раз пробивало стальную броню хозяина.
В делах же Экклстоун не позволял себе даже минутной слабости. Неудачные выступления «Брэбхэма» и перспективы заработка на телетрансляциях лишь усугубили конфликт с президентом ФИА Жаном-Мари Балестром. Берни выходил на очередной виток своей уникальной карьеры.
Экклстоун раздражал Балестра. За счёт средств табачных компаний благосостояние «Формулы-1» росло, и на трассах стали появляться спонсорские палатки. Они раскинулись в паддоке, у самых боксов, и создавали там атмосферу карнавала, которую Экклстоун на дух не переносил. Болельщики и «красотки с пит-лейн» толпились у машин, хотя там должны были царить чистота и порядок. Особенно остро эта проблема встала в Сильверстоуне, где в 1978 году дождь испортил гонку, а команды недосчитались ценного оборудования. Экклстоун обрушился на организаторов, назвал произошедшее «катастрофой и расточительством» и заметил, что перспективы проведения гонок «Формулы-1» в Великобритании теперь туманны. Организаторам он велел заменить палатки специальными постройками, провести в них воду и электричество, а также улучшить работу служб скорой помощи. Небрежность раздражала Экклстоуна. Он собирался выдавать электронные пропуска и хотел, чтобы журналисты платили 5 тысяч фунтов за годовую аккредитацию. Ему нравилось холодно отказывать озабоченным просителям в доступе в паддок и на пит-лейн. Жалобы, что атмосфера стала пресной и уже не та, что раньше, Экклстоуна не волновали. Балестр вынашивал планы сокрушить узурпатора на открывавшем сезон 1979 года Гран-при Аргентины.
Чтобы продемонстрировать свою власть над «Формулой-1», ФОКА и Экклстоуном, Балестр оштрафовал Джона Уотсона из «Макларена» за якобы опасный манёвр в начале аргентинской гонки. Он ни с кем не советовался и не предоставил пилоту возможности выступить в свою защиту. Пока команды перебирались на следующий этап в Сан-Паулу, Экклстоун с Мосли готовились к решительной битве. Чтобы поддержать напряжение, Экклстоун попробовал ещё немного расшевелить гоночный мир. Фрэнк Уильямс подал ему идею пригласить знаменитого гангстера Ронни Биггса. В 1963 году Биггс участвовал в громком ограблении почтового поезда Глазго—Лондон, потом бежал из тюрьмы и улетел в Австралию, а оттуда в 1969 году перебрался в Бразилию. Херби Блаша отправили домой к Биггсу передать приглашение. Блаш сообщил, что Биггс действительно знаком с Фрэнком Уильямсом, но об Экклстоуне не слыхал и «Формулой-1» не интересуется. Посетить гонку он отказался, и тем не менее конверт с двумя билетами для беглеца был оставлен на стойке отеля «Интерконтиненталь».