Формула порока
Шрифт:
– Чем занимаетесь? Что вы делаете?
– Мою палату, убираю коридор.
– Хорошо, – удовлетворилась Зоя Степановна. И, обращаясь ко всем, громче, чтобы все слышали, добавила:
– Всем обязательно участвовать в трудовом процессе, это в первую очередь нужно для вас. Все больные должны беспрекословно подчиняться медсёстрам. Носки стирать ежедневно, палату проветривать в соответствии с графиком. Все понятно?
– Ага, всё полностью понятно, однако хорошо бы мыло на стирку, – попросил Виктор Иванович.
– После известных событий нам всё очень сильно урезали, и лекарства, и мыло тоже, более того, стоит вопрос вообще о закрытии диспансера.
– Так точно! Абсолютно понятно, – отрапортовал Виктор Иванович.
– Лучше обойтись без излишней иронии, потому что все очень плохо, и впереди отсутствует какой-либо проблеск, какой-либо свет в конце тоннеля, – разъясняла Зоя Степановна строгим голосом, полным пессимизма.
Она нахмурила свои выщипанные брови и продолжила обход. Ночной брюнет с покусанными губами дремал на покрывале в шерстяном зелёном спортивном костюме и в толстых серых вязаных носках.
Заведующая отделением подошла к нему, потрогала за плечо и отметила:
– Рустам спит, зайчик наш, ему все назначено, пусть отдыхает.
– Больной только что вставал, – прояснила ситуацию медсестра.
– Как себя чувствуешь, Рустам? Открой глазки, посмотри на меня, – Зоя Степановна легонько потрясла за плечо ночного льва.
– Ломает, – с великим трудом выдавил Рустам, глядя прищуренными глазами-щёлками из-под обширных бровей, мохнатых и сдвинутых к переносице. – Очень сильно крутит руки, ноги, позвоночник и особенно суставы, колени, локти.
– Терпи, Рустамчик, спать надо ночью, посиди, пройдись по коридору. Назначения сделаны по полной программе, и количество лекарств теперь начинаем постепенно снижать.
Останавливаясь у койки Владимира, заведующая произнесла:
– Это ваш больной, Татьяна Павловна, с особым случаем. – И, обращаясь к Владимиру, спросила: – Каково сегодняшнее ваше состояние?
Владимир успел автоматически ответить:
– Нормально.
Татьяна Павловна стала скороговоркой докладывать:
– Он ещё будет осмотрен сегодня, мне вот сейчас только что передали его медицинскую карту, поэтому сегодня сделаю ему все назначения.
Зоя Степановна уже стремительно вышла из палаты, когда лечащий врач сказала Владимиру:
– Сразу после обхода зайдёте ко мне.
Доктор засеменила догонять заведующую. Обход продолжался.
Вместе с другими жителями палаты Владимир отправился на перекур. Вдоволь накурившись, он пошёл к лечащему врачу. У дверей её кабинета уже образовалась очередь из трёх человек. Значит, во время обхода она пригласила к себе и других пациентов. Владимир занял очередь на приём к Татьяне Павловне за фронтовиком, встреченным в приёмном покое.
Первой в очереди к врачу стояла полная пожилая женщина в пёстром байковом халате, который делал её похожей на курочку рябку. Лицо её казалось полно горечи, а удручённые заплаканные глаза обречено смотрели из-под припухших век в одну точку, и во всем облике женщины чувствовалась горечь и безысходность.
На скамейке сидел в очереди и студент с модной свежей стрижкой и опущенными тонкими плечами. Указательный палец левой руки украшала серебряная печатка с вензелями. На голове его блестели наушники, соединённые тонкой сиреневой пружинной дугой. Их гибкие черные провода соединялись с плеером, который уместился в нагрудном кармане выпущенной поверх фирменных джинсов толстовки из хлопчатобумажной ткани. Уголки его капризных плотно сомкнутых губ
Минут через десять пришла Татьяна Павловна с пачкой медицинских карт и пригласила женщину. Та провела у врача около пятнадцати минут, а когда вышла, глубоко шумно вздохнула и, постояв полминуты без движений в размышлениях, беззвучно и плавно удалилась по коридору в женскую палату.
Стриженный представитель золотой молодёжи осматривался Татьяной Павловной минут на пять меньше, выйдя из кабинета, спотыкаясь и держась иногда за стенку, он поковылял в свои апартаменты.
Ветеран, сменив его, и вовсе провёл у лечащего доктора от силы пять минут. Уходя из кабинета, он в распахнутой двери рассыпался благодарностями, и именно сейчас, наблюдая его профиль, Владимир обратил внимание, что голова фронтовика оказалась наклонена вперёд, как бы при постоянном поклоне, постоянном приветствии. Глаза ветерана казались маленькими по сравнению с круглой, седой и местами лысой головой, и они беспрестанно находились в движении, безостановочно бегали, перепрыгивали с одного на другое.
Подвижность глаз странно сочеталась со статичностью фигуры и с как бы зафиксированным наклоном головы.
«Должно быть, это последствие фронтового ранения», – молниеносно прорезала Владимира скорбная мысль.
В кабинете Татьяны Павловны стоял потрескавшийся, тёмный от старости однотумбовый канцелярский стол, за которым начали трудиться более тридцати лет назад, то есть ещё до рождения нынешней хозяйки. Он полностью завален папками, тетрадками, отдельными листиками, бланками. Стулья с каркасом из чёрных железных труб явно были произведены сверх плана в застольный период. В светло-жёлтом шкафу за раздвижными стёклами хаотично лежали бесплатные газеты, да ещё штук пять тоненьких брошюр. На одной обложке с овальным синим штампом Владимир успел прочитать заглавие: «Особенности психотерапии и реабилитации женщин, больных алкоголизмом». Книжка была изготовлена Министерством здравоохранения СССР в 1977 году, и от неё веяло антиквариатом.
Потолок предостерегал своими трещинами, в одном месте штукатурка уже отвалилась, обнажая древесный скелет дранки. На потолке и стенах отставала пластами краска. Оконная рама уже несколько лет просила покраски. Железную вешалку венчал голубой беретик. Рядом висели синий мохеровый шарфик и коричневая кожаная куртка. Под вешалкой стояли кавалерийские сапоги с высокими голенищами и низкими каблуками.
Татьяна Павловна чем-то дополняла медкарту фронтовика, усадила Владимира на обшарпанный стул и принялась узнавать то же самое, о чем его спрашивали в приёмном покое и Зоя Степановна. Она прослушала лёгкие и сказала, что ему следует завтра утром перед завтраком сдать все назначенные анализы в процедурную комнату.
– Есть сейчас у вас тяга к спиртному? – спросила Татьяна Павловна.
– Очень хочется пива, – признался Владимир и сглотнул слюну.
– А другого чего-нибудь?
– Будь я сейчас дома, то и водкой бы поправился, – ответил Владимир с уже меньшим энтузиазмом и тоном более равнодушным и обыденным.
– У вас постоянно дома есть водка или другие спиртные изделия?
– Все есть в холодильнике, а как мимо него пройти?
Когда Татьяна Павловна что-то кропотливо заполняла мелким почерком в его уже толстую медицинскую карту, он задумался, вспоминая, могло ли так случиться, что громадный кухонный холодильник был бы пуст в отношении спиртного.