Форпост - 4
Шрифт:
— Иди. Рули.
Иван цедил сквозь зубы, а глаза его стали… никакими. Мёртвыми. Олю отнесло на два метра назад.
» Убьёт. Сейчас убьёт!»
— Иди. Рули.
Женщина встала, отвернулась, всхлипнула и тоненьким голоском попросила.
— Не делай этого, Ваня. Послушай меня. И… я. Тебе. Пригожусь.
Маляренко закрыл глаза и лениво сплюнул через губу.
— Уйди.
» Пригожусь» говоришь? Завтра утром — Крым. Если ночью эта Мата Хари лесозаводского разлива припрётся меня ублажать — выкину её за борт»
Ваня решил, как он будет
Ольга не пришла.
От Босфора до Крыма парусная лодочка добежала всего за трое суток, что, по мнению Ивана, было просто-напросто выдающимся результатом. Правда пришлось изрядно попотеть с парусами, но дело того стоило. Последнее утро экипаж провёл в молчании. Говорить было не о чем. Вернее — было о чём, но…
» Молчание — золото»
Уважение Маляренко к этой до черна загорелой, босоногой и стриженной под мальчикаженщине, чёрт знает почему, резко выросло.
» Умна, зараза. Ну да. Тупиц на такой работе не держат. На такой службе… вернее»
Лодка шла на северо-запад вдоль берега острова на пределе видимости, а капитанша без остановки вертела головой на все триста шестьдесят градусов. Так, в тягостном молчании прошёл почти весь день. Уже глубоким вечером, когда солнце начало клониться к горизонту и зависло над морем, Оля спустила парус и лодка остановилась в полусотне метров от берега.
— Дальше на север не пойду. Опасно.
Женщина говорила отвернувшись, глухо и неразборчиво.
— Прощай, Иван.
— Прощай, Ольга.
Маляренко осмотрелся. Кроме сандалий, ножа, фляжки с водой и старого заношенного камуфляжа Пятакова у него ничего не было.
— Спасибо за всё.
Ваня зажал нож в зубах, неуклюже плюхнулся в воду и по-собачьи поплыл к недалёкому берегу.
» Господи! Как же он… да он же плавать не умеет толком, а туда же…»
— Иван! Иван! Запомни! Если вдруг ты выживешь… В полночь с первого на второе ноября я буду ждать тебя. Напротив маяка. Пока, Ваня!
» Ах-ххаа, ах-ххаа, ка-ко-го, блин, маяка?»
Плыть с котомкой за спиной и с ножом зубах, было очень тяжело.
» Ах-ххаа, ах-ххаа»
Маляренко выбрался на берег на пределе своих сил — такие заплывы он всегда не любил. Как не любил плавать в принципе. Бултыхаться в бассейне возле бортика одно дело, а рассекать по волнам открытого моря — совсем другое!
Ваня выполз с мелководья на чистый жёлтый песочек и со стоном рухнул на пляж.
— Да ну на!
Мужчина, заполошно дыша, перевернулся на спину и уставился в вечернее небо. Было ещё светло. Яркая ультрамариновая синева дня уступила место спокойному голубому цвету, а Иван внезапно осознал, какая вокруг стоит тишина. Ни звука. Ни скрипа. Ничего. И никого.
Только в ушах шумел ветер — свежий, бодрящий, сентябрьский морской бриз, да издалека доносился подозрительно знакомый шум. Иван задержал дыхание и, запрокинув голову, кое-как посмотрел назад.
» А. Ну да. Клумбы»
Пятна тёмно-зелёного кустарника колыхались под порывами ветра и…
Ванька сел, очумело посмотрел на уходящую в открытое море лодку и громко расхохотался. В полный голос. Истерично, зло, с подвыванием.
— А-ах! Блять!… ты… и…! Ну, ты, Ваня и…пок! Сколько лет прошло? Раз, два, три, — Маляренко сидел на песке в мокрой одежде и ржал, — ДВЕНАДЦАТЬ ЛЕТ! А ты ни…я не изменился, дебил!
До крошечного (по определению самого Ивана) мозжечка Маляренко только сейчас дошёл тот простой факт, что он опять сидит в одиночестве почти на том самом месте, куда его забросило много лет тому назад, и у него опять ничего нет. Даже дедовой» Волги».
Ваня снова завалился на спину и расхохотался уже по-хорошему, без злобы и истерики.
— Ну, придурок! Пять лет готовился, готовился, запасался, запасался и что?
Иван скосил глаза — нож имелся. Фляжка на поясе была. Брезентовый пояс был мокрый и холодный, как и вся остальная одежда. Ещё раз, напоследок, беззлобно матюгнувшись, Маляренко принялся раздеваться. Как назло, с наступлением сумерек с моря подул довольно прохладный ветер, и Ивану пришлось всё делать на бегу.
Содрать с себя одежду, прополоскать её от песка в воде, выжать и нестись к ближайшей клумбе, чтобы развесить своё барахло на ветвях. От беготни Ваня согрелся и стал способен обращать внимание на окружающее пространство.
«Саванна, как саванна. Дедово место. Ага. Недалеко где-то»
Иван представил, как он плутает по темноте в поисках места своей высадки и резко передумал искать могилу таксиста.
— Раз-два-три-четыре…
Маляренко махал руками, приседал и растирал плечи руками. Тело постепенно согрелось и холодный бриз стал восприниматься, как тёплый осенний ветерок.
— Нормально! — Повеселевший Иван собрал слегка подсушенные вещи, свернул их в один большой узел и потопал по плотному, утрамбованному песку пляжа, на север.
Снова, как и двенадцать лет тому назад, в тёплой ночи пела птица, над головой мириадами звёзд блистал Млечный путь, а из ближайших» клумб» раздавался хор цикад.
» До дюны отсюда, если я не путаю, километров десять-пятнадцать, потом сама дюна и от неё до Севастополя… эээ… ещё десяток?»
Прошагав час по пляжу и, порядком, озябнув от ветра, Ваня нацепил на себя влажный камуфляж и перешёл на лёгкий бег, решив не останавливаться на ночёвку.
— Успею отоспаться ещё!
Звук собственного голоса придавал уверенности и сил. Даже ночная тьма, кажется, расступалась, а многочисленные ужасы, прячущиеся в темноте, замолкали и разбегались кто куда. Впрочем, Маляренко справедливо полагал, что все эти страшилки прячутся не в ночной степи, а у него в голове.
— Раз-два, три-четыре! Ваня, а куда ты, собственно, так спешишь?
Иван представил себе» радушную» встречу его жён и невольно сбавил темп. Реакции Маши на его появление он откровенно побаивался. Невольно вспомнилась тихая и нетребовательная Надя.