Форпост
Шрифт:
Но главный стержень – сплоченность людей, недопустимость разброда и отчуждения. Каждый житель знал каждого милиционера, так и не привыкнув к определению «полицейский», а к главе безопасности своего маленького государства, то есть, к нему, Его Преподобию, приходили с сокровенным, без тени страха, ибо он в первую очередь был щитом обороняющим, а уж мечом карающим – постольку-поскольку.
Как-то, при решении спорного вопроса, Федор обмолвился Кирьяну:
– Ты у нас – царь, твое слово - крайнее…
– А ты у нас Патриарх и Малюта Скуратов в одном лице… -
– И еще – татарская Орда у нас под боком… - невесело усмехнулся тот. – Хорошо, пока без оброка обходится.
– Эх, где тот самый Дмитрий Донской?
– Найдем его, нужда заставит…
И – заставила. Только разгромили врага не былинные герои, а сторонние ребята с Запада, впитавшие в себя его целесообразную бестрепетную жестокость, обязательный профессионализм в ремесле и привыкшие к добросовестному исполнению работы за оговоренный куш.
С последствиями их деяний теперь предстояло разобраться самостоятельно. Как и со многими иными тягостями.
Сейчас он стоял на пороге милицейской камеры предварительного заключения, одетый в строгий черный костюм и в столь же черную траурную рубашку, составлявших его светский «прикид». И был готов к роли опричника-пытателя, хотя никаких цепей, оков и прочего железа в неуютном бетонном помещении не присутствовало.
А присутствовал в нем казенный стол, два стула, он, Федор, и – жилистый, сильно побитый мужик с прозрачными злыми глазами, трапециевидной шеей, вылезшей из мускулистого туловища и могучими руками, притороченными к спинке стула пластиковыми «браслетами».
– Ну-с, Гаврюшин Павел Сергеевич, старший лейтенант разведроты наших славных десантных войск, - начал Отец Федор. – Расскажи, каким образом довелось нам встретиться на сей благословенной земле…
– Это ты мне объясни! – Задержанный словно сплевывал слова с губ. – Папаша…
– Объясню, сынок, - согласно кивнул Федор. – Вижу: человек ты крученый, видел жизнь во многих ее проявлениях подлых, от того и напорист сверх меры, и верой в благое не обременен.
– Коли такая душевная беседа, может, и «браслетики» отстегнем? – Жесткое лицо арестанта светилось издевкой и ненавистью.
– А отчего же нет? – Федор подошел к двери, стукнул кулаком в ее обитую жестью полотно.
Тут же явились двое в черной полицейской униформе с сосредоточенными лицами, высокие, статные, мускулатурой и статью от сидящего на стуле десантника не отличающиеся.
Федор молча кивнул на руки арестанта.
Разошлись бесшумно пластиковые оковы, отставной вояка осторожно начал массировать затекшие запястья.
– Твоя? – И тут же в грудь ему ударила здоровенная винтовка, брошенная с порога вошедшим третьим человеком – низеньким, в очках, в сером костюме. Отчего-то - в белых перчатках на руках.
– Вы… чего?.. – Арестант всматривался на лежащее у него на коленях громоздкое масляное оружие, трогая недоуменно, то крюк затвора, то длинный вороненый ствол. – Вы мне это… чего шьете?
– Не ваше? – разочарованно вопросил очкастый. – Ну, нет, значит – нет! – И, сделав шаг, выдернул винтовку из рук допрашиваемого, тут же исчезнув вместе с ней в проеме двери.
– Эй! – дернулся тот, уяснив провокацию. – Эй…
Но двое полицейских, одинаково мягко и вкрадчиво шагнувших к нему со сжатыми в кулаках дубинках, оставили лишь самый простецкий выбор: миролюбиво откинуться на спинку стула, подняв руки вверх…
– Так, – бесшабашно ухмыльнулся десантник, ничуть не потерявший самообладания. – Ствол с моими пальцами у вас теперь есть, понимаю. Что дальше?
– Не хочу терять времени, - отозвался Федор. – Объясняю. Ты – исполнитель. Прибыл сюда с партнером, ныне усопшим, и с человеком из МВД. Вот – твой объект. – Он вытащил из кармана пиджака фотокарточку, приблизил ее к иронично суженным глазам напротив. – Узнаешь?
– Допустим…
– А знаешь, в чем твоя беда, но и счастье на день сегодняшний? – Федор, прищурившись, поглядел в охваченное решеткой окно. – Счастье – что никто ничего на тебя тут в любом случае оформлять бумажно не собирается. И никакая тюрьма тебе не грозит. И уже сегодня ты сможешь валить отсюда куда угодно. Или, если согласишься, куда порекомендуем мы.
– А в чем же беда? – Ухмылка исчезла, лицо собеседника стало вежливо-сосредоточенным.
– Беда - если в дальнейшем нашем разговоре ты позволишь себе хотя бы малейшую ложь, - сказал Федор. – Беда, если я заподозрю даже ее тень в твоих ответах.
– И что тогда со мной станется? – неуверенно ухмыльнулся пленник.
– Отвечу так: последние впечатления от жизни редко бывают приятными…
– Ладно, слушайте, - прозвучала вдумчивая речь. – Работали мы с Костей через этого мента… Уже два года. Зацепили нас на горячем деле, ну… типа… разбой. Решили в лобовую атаку на всякие коммерческие хозяйства пойти, когда из армии откинулись… Мент нас вытащил. Костю вчистую отмазал, меня попарили. Дальше… привербовал к себе под руку для неформальных разборов со всякой публикой. Слежка еще, всякие поручения – туда-сюда… Мокрухи – вообще никакой… практически… И тут вот – горячий заказ. Шеф выдвинулся вместе с нами. Понюхал атмосферу, дал указания и – отвалил. Мы, ясный день, принялись за дело. Ударились в розыск. Ну, и… пролет! Залет, вернее…
– Какие вводные давались по объекту? – спросил Федор.
– Фото… Чего еще?.. А-а!- особо опасен, хороший стрелок, вооружен… Вроде, спец… Ну и мы – спецы!
– Ты когда-нибудь держал в руках до сего момента сегодняшнюю винтовочку? – спросил Федор.
– Отродясь таких крокодилов не видел…
– Значит, не такой ты и «спец»… Ты – вояка среднего класса, а ныне и вовсе - деклассированная личность. И надлежащая твоя должность в мирном народном хозяйстве – охранника в супермаркете. Сегодня же ты влип в дела, как полагаю, твоему уму и отдаленно непостижимые. Теперь. Вот, что тебе нужно знать. Вчера в нашей округе была уничтожена дагестанская банда со своим главарем. В частности - из винтовки, тобою облапанной… В деле был ты и твой напарник, чей труп со сквозным ранением обнаружили на склоне.