Форпост
Шрифт:
Из дальнейшего общения с новым шефом Серегин уяснил, что тот, как и великое множество американцев, не знает, вращается ли земля вокруг солнца или же солнце вокруг земли, как выглядит таблица умножения и президент США. Однако угнать за считанные секунды любую машину, хладнокровно застрелить противника и заработать доллары из воздуха, этот субъект умел без излишних раздумий.
Узнав, что местом прошлого проживания Серегина была Москва, Билл, поразмыслив, задал ему следующий вопрос:
– А сколько займет времени доехать туда на машине?
Из всех занятий на свете Худой Билл интересовался разве рыбалкой, и, вероятно, поэтому обитал в Бруклине рядом с океаном, непременно проплывая полмили каждое утро даже зимой и в шторма. Будучи большим экономом и спартанцем, квартиру он не снимал, а проживал в подвале под старым домом, примыкающем к набережной, тянущейся вдоль побережья.
Подвал был огромен, в дебрях его высились бетонные колонны, уходящие в фундамент, пол застилали многочисленные грязные ковры, отобранные на дворовой помойке, а старинным буфетам, столикам, креслам и прочей рухляди, также перенесенной в подземные хоромы из внутреннего дворика, куда жильцы сносили крупногабаритные бытовые неликвиды, терялось число. За пребывание в своем логове Билл расплачивался с супером – смотрителем дома, мелкими услугами по ремонту его автомобиля. Жениться в ближайшее время Билл не намеревался, полагая, что супружество – мероприятие неоправданно расходное, а, кроме того, обретая женщину своей мечты, с остальными мечтами можно распрощаться. Кроме того, любовь он воспринимал торжеством воображения над интеллектом. В качестве подруг Билл то и дело заселял в подвал залетных нелегалок из стран дальнего и ближнего зарубежья, выделяя им временный кров в обмен на бесплатный секс. Вознаграждение дам за плотские утехи он полагал столь же несуразным, как приобретение за деньги лицензии « Windows ».
Когда Билл узнал, что у нового механика из России существуют проблемы с местом постоянного проживания, то сразу же предложил ему поселиться в своем подземелье всего лишь за сто долларов в месяц – сумму чепуховую. Олегу был отведен свой угол со шкафом и с диваном, и вменена обязанность пылесосить замусоленные ковры и протирать подвальные оконца, выходящие в кирпичные ниши, примыкающие к тротуару.
С равнодушной ко всему Хелен, прилипшей к своему компьютеру, Олег расстался без сожалений, услышав на прощание:
– Я позвоню, когда появится настроение… И не забудь, завтра у нас регистрация. С тебя – тысяча зеленых.
У Билла Серегин прожил две недели, более не смог. Он ощущал себя запертым в огромной могиле, круглосуточно залитой люминесцентным светом и наполненной шорохом крыс, снующих в простенках старого дома. Посему недолго держались возле благодетеля Билла и бездомные дамы, спешно пускающиеся на розыски жилья, в окна которого заглядывало бы солнце и струила свой свет луна.
Олег съехал к Джону, благо, тот подыскал очередную квартиру, платить за которую вдвоем было куда сподручнее, нежели в одиночку. И, присев у окна, вздохнул с обморочным облегчением, глядя на кроны полувековых деревьев джошуа, крыши автомобилей, высокое нью-йоркское небо, и - поражаясь стальному характеру Худого Билла, чьей выдержки хватило бы на бригаду потомственных шахтеров.
Место же Серегина в каземате занял папа Худого Билла, приехавший к сыну из Техаса, где его усердно разыскивали местные правоохранительные органы. Папа Билла – ветеран американских тюрем, прибыл в Нью-Йорк на машине с фальшивыми номерами, в чьем багажнике обретались два тюка марихуаны, похищенные им неведомым образом с полицейского склада вещдоков.
Лицо папы украшали бесчисленные шрамы и короткая седая бородка; его дубленая кожа никогда не потела, кулачищи напоминали окорока, а глаза – бритвы. На голове его красовалась широкополая шляпа, на ногах – ковбойские сапоги из змеиной кожи, расшитые узорами шелковой нити, а клетчатая рубаха и замшевая жилетка придавала его облику несомненную импозантность исконного жителя Дикого Запада.
Утром папа уезжал с пакетом марихуаны в глубины Бруклина, где, без труда наладив необходимые контакты, сбывал свои травяные сборы перекупщикам-неграм со слезящимися глазами, рослым охранникам стрип-клубов и проституткам неясного расового происхождения с набережной возле аттракционов Кони-Айленд. Не брезговал товарцем и сам: с его появлением в обиталище Худого Билла, несмотря на открытые подвальные форточки, прочно установился брутальный дух запретного курева. Худой Билл, ведущий здоровый образ жизни, крыл родителя почем зря, но к сыновним упрекам тот был безучастен, а, выпив ежедневную бутыль виски, становился агрессивен как бык, огрызался матерными отповедями, и то и дело хватался за пистолет. Вразумить родителя было делом пустым, и отчаявшийся Билл предоставил его будущее на усмотрение случая и судьбы.
В очередной раз сотоварищи собрались в бетонном чреве автосервиса, где за конторкой, отделенной от ремонтной зоны запыленными пластиковыми жалюзи, восседал хозяин частного учреждения, перебирая ворохи бумаг и то и дело отвечая на звонки по телефону, висевшему на стене. Телефон «Белл», изготовленный ранее времен Великой Депрессии, снабженный дисковым набором номера и рычагами для трубки, чей треснутый корпус был перевязан изоляцией, тем не менее, работал исправно и менять его консерватор Билл принципиально не собирался. К тому же, такой – не украдут, справедливо размышлял он.
Запыхавшийся Джон прибыл в автосервис с деловым разговором: некто Риччи Фаринелли, один из его знакомцев, входящий в круги итальянской мафии, в хлам разбил свой новенький «Бентли», и теперь предлагал аферу: угнать аналогичную машину, придать ей прежний номер кузова, а старую разобрать на запчасти в гараже Билла.
– Он получил страховку, - говорил Джон, отхлебывая кофе из пластикового стаканчика и одновременно перекатывая за щекой жвачку. – Теперь отдает нам битый «Бентли» в подарок вкупе с двумя тысячами за угон нового и за переделку номеров и - катается себе… После у него, естественно, угонят и этот, он получит новую страховку…
– Это понятно, - лениво отвечал Билл, поглядывая в экран производственного компьютера, - но мне дышат в затылок копы по таким же делам, и я объявил себе месячник праведной жизни. К тому же у меня на шее висит чертов папа со своими фокусами, весь дом скоро провоняет коноплей, и я каждый день жду обыска. Вы же предлагаете мне в такой обстановке рисковать лишний раз своим добрым именем… Впрочем, я согласен разобраться с номерами, это ремесленная работа, но с угоном – придется потрудиться самим. Я дам вам инструмент и компьютер. Дело займет считанные минуты. Машину поставите в запасной гараж в Куинсе. У Фаринелли дорогая модель, но выпасти подобную – не проблема. Я знаю один сервис в Бруклине, там вы приметите нужную тачку, как пить дать. Моя доля – битый металлолом и пятьсот монет. Остальное – ваше.
Джон раскрыл рот с намерением удариться в торги, но тут же на лицо Билла легла свинцовая тень отчуждения, а взор приобрел столь непоколебимое выражение, что у мошенника сразу же пропала охота пускаться в споры.
Необходимая машина нашлась в тот же день, однако, несмотря на все попытки считать электронные коды, отключающие сигнализацию, покорить роскошное авто, чью подномерную табличку украшала надпись «Все люди – братья», у угонщиков не получилось. Машина была неприступна и нема, как отвесная скала. Пришлось вновь обращаться к Худому Биллу.