Форсайт

Лукьяненко Сергей

Впрочем, кое-какие личные вещи я заметил – множество акварелей на стенах. В живописи я не сильно разбираюсь, но вряд ли это была великая живопись. Что-то довольно ученическое.

– Балуюсь на досуге, – подтвердил мою мысль хозяин кабинета. – Успокаивает.

Посмотрев на него, я воскликнул:

– Я вас знаю! Вы по телевизору сегодня выступали. Рассказывали, что форсайт – это коллективный психоз!

Человек, которого в передаче называли футурологом, поморщился.

– Верно. А что мне надо

было говорить? Что мир скоро накроется…

Он замолчал, и я с готовностью подсказал:

– Медным тазом?

Артур Давидович снова поморщился, погладил короткую бороденку. Ответил:

– Облачный покров в Мире После и впрямь немного напоминает медный таз. Пускай будет так.

– Ага, – сказал я. – Значит, врем народу?

– А вы бы рассказали, Никита? – с любопытством спросил Артур Давидович. – Чтобы часть населения ушла в запой, часть принялась усердно молиться, часть кинулась в тайгу и горы, скупая по пути тушенку и патроны?

– Можно подумать, этого не случилось!

– В прогнозируемых пределах, – он пожал плечами. – Опыт пандемии и войны научил. Тех, кто видит форсайты, не обманешь, остальные готовы закрыть глаза. Вы сами-то, Никита, много рассказываете о своих форсайтах? Пугаете народ?

– Нет, – буркнул я.

– Ну? – с напором спросил он.

Я пожал плечами. Неохотно признал:

– Может, вы и правы.

Только после этого Артур Давидович протянул мне руку.

– Будем знакомы. Артур Давидович Григорян.

– Никита Валерьевич Петров, – сказал я. – Да вы сами знаете.

Артур Давидович кивнул.

– Садитесь, Никита. Кофе будете?

– Я чаю попросил, – усаживаясь за стол, сказал я.

– Тоже годно. – Артур Давидович разместился во главе стола. Я вдруг только сейчас заметил, что он одет как-то совсем не по-офисному: мягкая байковая рубашка, штаны на резинке и тапочки!

Он мой взгляд заметил и пояснил:

– Днюю и ночую тут… Никита, расскажите мне свои последние форсайты.

– С чего бы? – спросил я.

Григорян некоторое время молча смотрел на меня. Потом сказал, без всякого осуждения, просто сообщая факт:

– А вы очень самоуверенный молодой человек.

– Мир скоро накроется, – ответил я. – Медным тазом. Форсайты видит пять процентов населения…

– Четыре, – поправил Григорян. – Точнее, три целых и девять десятых.

– Говорили – пять… Ну пусть четыре. Я не хочу видеть форсайты. Там разрушенные города, нет солнца, люди какие-то пришибленные, чудовища попадаются. Нет такого закона, чтобы я все эти ужасы пересказывал! Тем более вы сами официально заявляете, что форсайты – всего лишь массовый психоз.

– Дерзкий, – снова произнес Григорян.

Почему-то мне показалось, что он сказал это с удовольствием.

– Вы меня что, оштрафуете? В тюрьму

посадите? Расстреляете? – я усмехнулся. – За что?

Григорян покачал головой.

– У вас материала мало? – продолжал я. – Да миллионы людей выкладывают в сеть рассказы о своих форсайтах! Устанете анализировать.

– Почему вы так неприязненно настроены? – спросил Григорян спокойно.

– К вам это отношения не имеет, – сообщил я. – Просто не люблю все эти шпионские игры, спецслужбы, тайны.

– Из-за отца? – поинтересовался он.

Вошла Полина. Поставила между нами поднос: конфеты, печенье, чашка и прозрачный чайничек для меня, большая чашка кофе для Григоряна. Тихо вышла.

– Из-за отца, – подтвердил я.

– Принципиальный, – сказал вслух Григорян задумчиво. – Зря от кофе отказываетесь, у меня хороший. Не из капсул, кофемашина мелет зерна, по-моему, гораздо лучше выходит.

– Я думал, вам в турке принесут, – сказал я. – На песке приготовят.

– Потому что армянин? – Григорян усмехнулся. – Тогда уж в джезве, в Армении не говорят «в турке». И песок… это для туристов.

– Запомню, – кивнул я. – Извините, не хотел обидеть.

– Гибкий, – заметил Григорян.

– Вы на меня характеристику готовите? – оскорбился я.

– Неглупый.

– Или нас сейчас кто-то слушает? – я потянулся за чайником.

Григорян глотнул кофе и удовлетворенно заключил:

– Даже умный.

Очень хотелось чая, но я убрал от чайника руку. Сказал:

– Если я сейчас встану и уйду?

– Вас выпустят, – Григорян развел руками. – Я попрошу, чтобы довезли до дома, и извинюсь, что побеспокоили впустую.

Мы уставились друг на друга.

– Хитрый, – признал я и налил себе чай.

Григорян кивнул.

– Хорошо. Я вам отвечу на три вопроса, хотите? Но в качестве ответной любезности вы ответите на три моих.

Я подумал. Искушение было… ну, невыносимое искушение. Артур Давидович явно знал до фига и больше. Я глотнул чая. Не знаю, как там кофе, а чай был замечательный, крепкий и ароматный.

– Что такое форсайт на самом деле? Чем он вызван?

– Вопрос не засчитан, у меня нет точного ответа. – Григорян покачал головой. – Но не психоз, разумеется.

– Хорошо. Форсайт – это предвидение будущего?

– Вероятнее всего.

Я вздохнул. Все-таки хотелось услышать что-то другое.

– Версию с массовыми наведенными галлюцинациями мы прорабатывали, но отвергли, – добавил Григорян. – Вы должны понимать, по какой причине.

Мне это дополнение не понравилось.

– Известна точная дата, когда произойдет апокалипсис?

– Мы говорим «Событие», – уточнил Григорян. – Осталось от месяца до года. Возможно, потом я объясню, на чем базируются наши выводы.