Форсайт
Шрифт:
Но я был уверен, что все (кроме, может быть, маленьких детей) помнят, что когда-то испытывали форсайты и уже попадали в этот мир.
Судя по Мише – нет.
Пока он был в форсайте, я говорил с тем самым нахальным, но дружелюбным подростком, нашедшим меня в Москве.
А когда форсайт кончился, это словно бы стал другой Михаил. Никогда сюда не попадавший и даже не знающий слова «форсайт».
И, конечно, не подозревающий, кто я такой, как он меня спас от варга…
Как для него все это выглядит? Он спокойно сидел в своем укрытии… а потом рядом оказался мрачный незнакомый дядька лет на десять старше. И пулемет далеко. И чего от меня ждать – непонятно.
Может быть, он даже понимает, что умирал и ожил в промежутке?
Между прочим, он только с виду неуклюжий и толстый. Он в этом мире непрерывно выживает. Достал где-то крутую пушку и с легкостью с ней управляется. Он тут хозяин, а я гость.
Незваный.
– Я пойду, – сказал я. – Спасибо еще раз, что спас.
– От чего спас? – спросил он подозрительно.
– От кого. От варга. За мной гнался.
Миша поднял руку, осмотрел ее. Оттянул подол футболки, рваной и окровавленной. Потрогал шею. Нахмурился.
– Ты что, в отражения смотрел, дебила кусок? – выкрикнул Миша.
– Так вышло! – пятясь к двери, сказал я. – Спасибо, провожать не надо, от всей души признателен…
Миша рывком преодолел пару метров до прилавка, схватил свой «хвлар» и спустил с предохранителя. Несколько секунд я был почти уверен, что сейчас из меня сделают решето.
– Вали отсюда, дебил!
Я решил, что повышение от куска до цельного дебила – хороший знак. И свалил.
Дверь была не заперта и выходила прямо на улицу. Я выскочил в ночь – мрачную ночь Мира После, когда облака не гаснут до конца, но светятся слабо-слабо, тревожным багровым мерцанием.
На тротуаре валялась туша варга. Кое-где она выглядела потрепанной, не то поеденная кем-то, не то с вырезанными кусочками. Не удивлюсь, если среди жителей этой Москвы найдутся любители пожарить себе на ужин свежей волчатины.
А еще я заметил скрюченную кисть руки, вцепившуюся в шерсть варга. Похоже, когда неубиваемый юноша Михаил регенерировал, оторванная рука осталась тут как ненужная запчасть.
Куда идти?
В метро?
Я там бывал в самом первом форсайте. Ничего опасного и ничего интересного: темные туннели, подернутые ржавчиной рельсы, вода (некоторые туннели наверняка затоплены полностью), редкие лампочки… да, как и везде, иногда попадаются светящиеся. Я там даже крыс не видел.
Хотя это как раз странно.
Может быть, спуститься на станцию? Или пройтись по домам, в большинстве подъезды открыты. Выберу пустую квартиру, там и пережду ночь.
Я решил, что это оптимально. И быстро зашагал назад, к ближайшему дому. Холодно, черт, в помещении как-то получше было. Почему тут небо всегда затянуто облаками? Даже если бы случилась ядерная война, облака не висели бы вечно. И почему они светятся красным, даже ночью? Радиация такой силы всех бы тут давно убила.
Подъезд, у которого днем сидела девочка со свечой, казался пустым, но я дошел до следующего. Интересно, кто она такая? Местная сумасшедшая? Малолетняя проститутка? Какая-нибудь религиозная фанатичка?
Ничего я про этот мир не знаю. И никто не знает, информации слишком мало, форсайты случайны и часто противоречат друг другу.
Я зашел в подъезд, достал из внешнего кармана рюкзака фонарик, подсветил. На первом этаже все двери были выбиты, причем грубо и давно.
Меня, как ни странно, это вполне устраивало.
Кто станет проверять уже разграбленную квартиру?
Квартира попалась малогабаритная, но трехкомнатная. Я прошел в самую дальнюю и крохотную комнатку, это оказалась детская. На стенах плакаты – судя по полуголым красоткам и воинственным супергероям, тут жил подросток на самой грани детства и юности, когда еще смотришь про Человека-паука, но заглядываешься больше на его подругу. На окне снаружи, что для первого этажа неудивительно, имелась решетка. Но какая-то хитрая, правильная: внутрь квартиры выходило нечто вроде засова, позволяющего одним рывком ее сбросить. Сделано это явно было с целью пожарной безопасности, но мне давало запасной выход.
Вместо стекол оконная рама была затянута плотной пленкой, в нескольких местах прорвавшейся. Письменный стол занесло легким снежком, на улице он днем тает, но в квартирах попадается. Я постоял, поводил пальцем, рисуя рожицы. Наткнулся на заиндевелую ручку, на цветной ластик в виде ананаса. Взял, поднес к лицу, понюхал.
Уловил слабый-слабый запах, так и не выветрившийся до конца.
Мне вдруг стало безумно грустно.
Я представил людей, которые тут жили. Мама-папа-сын. Обычная семья, окраина Москвы, непрестижный первый этаж. Но квартира уютная, наверное, у них все было хорошо.
А потом что-то случилось.
Может быть, они не погибли? Уехали в какой-нибудь маленький город или село? Я знал, что во всех форсайтах, во всех уголках света мир изменился. Но, наверное, выжить в селе проще, чем в мертвом мегаполисе. Тут, конечно, дофига магазинов и складов, а жителей осталось мало, но что-то не видно толп мародеров из окрестных селений.
Я решил верить в то, что обитатели квартиры уехали.
Дверь детской я подпер тяжелым комодом, на пол набросал постельное белье и одежду из шкафов, соорудив пусть холодное, но мягкое гнездо. Лег, переключил фонарик на рассеянный режим: маленькую светодиодную панель. Снял берцы и потер левую щиколотку. Для разнообразия она не болела.
Уже после этого открыл рюкзак.
Ну да, в укрытии Михаила я времени зря не терял. Тушенка, свечи, спички… плотно сжатые рулоны туалетной бумаги.
А еще книжка. Нет, скорее пухлый ежедневник, качественный, с обложкой то ли кожаной, то ли «под кожу», с золотым обрезом на страницах. Я заинтересованно раскрыл его и прочитал на первой странице:
«То, что тут написано, очень важно! Меня зовут Михаил Нестеров. Мне шестнадцать лет. Если я жив, верните мне эти записи. Если я мертв, то прочитайте».
Вряд ли обычный подросток начал бы свой дневник такими словами. Да я вообще не думаю, что мальчишка мог вести дневник, это уж скорее занятие для девочек.
Возможно, тут что-то очень важное. К примеру, дневник начат после апокалипсиса. Что мне это дает?
То, что его следует ожидать в ближайшие год-два.
В общем, стоило прочитать. В нормальной ситуации я бы даже размышлять не стал.
Но парень меня спас, без всяких сомнений.
Как-то очень некрасиво получается.
Я достал из рюкзака бутылку «Мартеля», из-за которой едва не стал жертвой варга. Говорила мне мама, алкоголь – зло… Сорвал закатку из фольги, вынул пробку, понюхал.