Форточка с видом на одиночество (сборник)
Шрифт:
– Ну, и что?
– Думаю, может, я ошиблась тогда?
– А ты меньше думай. Как говорит один мой знакомый хирург, «хорошо связанному анестезия не нужна».
– А я уже отвязанная, – сказала Катя с вызовом. – Ты разве не заметил? Приехали.
Они вошли во двор. Здесь, в этом районе, уже отчетливо слышен был запах реки. Тусклые голые лампочки суицидально свисали над длинными балконами.
– Я не был здесь десять лет, – сказал Максим, озираясь по сторонам.
– Я
– Только люди, наверное.
– Люди не меняются, – сказала Катя. – Они просто стареют. Помнишь, где Мишкина квартира?
– Конечно.
Они поднимались по ржавой металлической лестнице. «Наверное, такие лестницы и должны вести в прошлое», – подумал Максим.
Катя сказала:
– Так и живут с мамами. Мишка был женат, а Сашка так и нет.
На третьем этаже Катя нажала кнопку звонка. Долго никто не открывал потрескавшуюся, с облупившейся коричневой краской дверь.
– Что они там – спят уже?
Наконец на пороге появился Михаил:
– Ничего себе! Что случилось? Привет! Встреча выпускников завтра, – выпалил он.
– Привет! – сказала Катя. – Нам нужно попасть в школу, в зооуголок, и взять там хомячка.
Михаил надолго задумался. Потом сказал:
– А, в зооуголок! Хомячка! Конечно! Как же я сам не догадался! – Он хлопнул себя по лбу. – А потом в прятки поиграем. Я знаю, где мама спрятала варенье. Но я сейчас не могу, ребята, я уроки еще не сделал. Давайте чуть позже, хорошо?
С этими словами Михаил захлопнул перед ними дверь. Максим недоуменно посмотрел на Катю:
– Почему ты не сказала, что он стал сумасшедшим?
В этот момент дверь снова открылась.
– Вы что, с ума сошли? – серьезно спросил Михаил. – Где ты его откопала? – кивнул он в сторону Максима.
– Он на меня наехал, – сказала Катя.
– В каком смысле? – не понял Михаил.
– В прямом.
– Мне с тобой надо поговорить, – сказал Михаил, обращаясь к Кате, и, посмотрев на Максима, добавил: – Интимно.
– Я в машине подожду, – сказал Максим и спустился по лестнице.
– Ты знаешь, как я тебя люблю? – спросил Михаил.
– Как никто и никогда? Я тебя тоже, – ответила Катя.
– Нет, ты меня совсем не так, как я тебя.
– Ладно, не будем торговаться – ты меня любишь больше, чем я тебя. Что дальше?
– Олег тебя тоже любит.
– Да что ты говоришь!
– Ему сейчас тяжело. У него проблемы на работе… А ты еще… – Михаил замялся.
– Ну-ну, что я еще? Трахаюсь с сантехниками? Он тебе рассказал! Ты понимаешь, что он сумасшедший? Это полный бред. Когда у нас был ремонт, он считал, что я сплю с малярами, с плиточниками и электриками…
– Между прочим, Олег сказал, что если бы ты это сделала со мной, то он бы понял.
– Так давай это сделаем, – сказала Катя. – Чтобы он понял.
Она обняла Михаила и принялась отчаянно его целовать.
– Что ты делаешь? – он вяло сопротивлялся.
– Это, – отвечала Катя, не отрываясь от Михаила.
– Перестань. Нас увидят, – страстно шептал Михаил.
– Действительно, – резко отстранившись, сказала Катя, – не самое подходящее место. Поехали. Боб ждет.
Внезапно дверь Мишиной квартиры открылась, и на пороге возникла Белла Абрамовна с вопросом:
– Куда, собственно, поехали?
– В школу, – сказала Катя, поправляя прическу, – за хомячком. Здрасьте.
– Здрасьте. А почему не за морской свинкой?
– Потому что Боб обещал сыну на день рождения хомячка, – доходчиво объяснила Катя.
– А при чем тут Миша? – спросила Белла Абрамовна. – Миша, ты в тайне от меня разводишь хомячков?
– Мама, иди домой! – Он практически запихнул Беллу Абрамовну в квартиру.
– Пошли! – торопила его Катя. – У тебя ключи от школы есть?
– Нет, конечно!
– А у кого есть? – настаивала Катя.
– У директора, наверное. Каникулы сейчас.
– Ты знаешь, где директор живет?
– Ты с ума сошла? Что я ей скажу?
– Правду. Лучше горькая «Правда», чем сладкая «New York Times».
Михаил был в отчаянии. Он почти кричал:
– Я в тапочках!
Но Катя была непреклонна:
– Это не важно. Поехали! – и стащила его с лестницы.
В машине Катя сказала:
– Удивительно! Стоит только уйти от мужа – сразу же начинаются приключения!
Никто ее не поддержал, и тогда Катя сменила тему:
– Мне Сашка звонил. Представляете! Он позвонил, а у нас как всегда скандал… Неловко получилось. Так и не поговорили, а он не перезвонил.
Михаил и Максим напряженно молчали. Миша не выдержал первым:
– Это бред, понимаете? Я в тапочках… Без звонка… Вечер… Может, у нее там… личная жизнь…
– У директора школы не может быть личной жизни, – резюмировала Катя.
Александр сидел на полу. Рядом на кровати, опершись о подушку, с заплаканными глазами, поджав ноги, устроилась Ирина Владимировна.
– Знаешь, – говорила Ирина Владимировна, – страшно лежать одной в темноте, в тишине. Слушать, как где-то за окном прошуршала машина по дороге. Как подул ветер, скрипнули ветки. Как стучит сердце. – Она то и дело вытирала платком покрасневший нос. – Вот уже сорок лет оно стучит и стучит. Каждый день, каждый час, каждую минуточку. Сорок лет! Без отпуска, без выходных и отгулов. Задумаешься, и становится страшно. А что, если устанет, если не выдержит. Раз – и остановится. А я одна – в холодной постели.