Фотограф. Цикл рассказов
Шрифт:
Кузнецов был удивлен, что какой-то там журналист побеспокоил его в неурочный час по поводу старого и давно забытого дела. Во всяком случае, он мне всячески это удивление демонстрировал, что не могло не навести меня на определенные размышления. Если дело старое и давно забытое, то почему ухоженный и упитанный Александр Васильевич, входящий во властную и деловую элиту города, все-таки согласился встретиться с некому не ведомым журналистом? Нет, тузом Кузнецов не был, но, надо признать, минувшие шесть лет не стали потерянными годами в его жизни.
Интересно, почему он оставил прежнюю профессию? Открылись иные перспективы? Помогла волосатая лапа? Или сам оказался настолько расторопен, что сумел ухватить за хвост птицу удачи?
– Вы получили наследство?
– Какое наследство?
– Это я так, к слову. Всегда интересно узнать, как люди достигают вершин. Особенно в наши дни.
Серые глаза бывшего следователя блеснули на меня из-под линз недобро. Судя по всему, вопрос был ему неприятен. Впрочем, это еще ровно ни о чем не говорило. Ну кто в наше время любит отвечать на подобные вопросы.
– Никаких особых вершин я, к сожалению, не достиг, а что же касается наследства, то о нем приходится только мечтать.
– Я тоже человек бедный, – поделился я своей печалью. – Вот и приходится подрабатывать журналистикой.
Толстые губы моего собеседника расплылись в обворожительной улыбке. Надо сказать, что Кузнецов производил почти приятное впечатление. Лицо не то, чтобы красивое, но породистое. Нос прямой. Слегка портили впечатления глаза, маленькие и на редкость невыразительные. Правда, здесь положение спасали очки в солидной роговой оправе.
Сидели мы за столиком в полупустом кафе, расположенном недалеко от здания областной администрации. Я договаривался с бывшим следователем по телефону, который дал мне Чернов. Правда, сослался я при этом на «своего» редактора.
– Краюхина я знаю, – кивнул головой Кузнецов. – Он ведь писал об этом деле. Помнится, весьма острая была статья.
Для меня интерес Краюхина к делу об убийстве коллекционера был новостью, но высказывать свою неосведомленность вслух я не стал. Собственно, ничего удивительного в этом не было, по той простой причине, что Краюхинская газета не первый год пробавляется подобными детективными историями.
– Открылись некоторые любопытные обстоятельства. Ограблена мать покойного Бердова. По нынешним временам событие заурядное. Однако вместе с золотыми цацками воры унесли и картины кисти Эдуарда Бердова. Художником он был, как вы знаете, сомнительного таланта, вот мне и подумалось – а может быть, эти полотна из той самой коллекции? Знаете, иногда на украденном холсте малюют другую картину, чтобы запудрить глаза таможенникам.
– Нет, это исключено, – откинулся назад Кузнецов. – Мы в первую очередь обыскали квартиру матери Бердова. Было изъято полдюжины его работ. Их даже собирались конфисковать. Но потом искусствоведы установили, что никакой художественной ценности они не представляют, а мать убитого Бердова ходатайствовала о возвращении полотен сына. В общем, было принято решение, из соображений гуманности вернуть полотна. Я сам подписывал представление.
– Значит, имущество Бердова не конфисковывалось?
– Не было у него имущества, – засмеялся Кузнецов. – Так же, впрочем, как и у его подельников. А вот похищенные картины нам найти не удалось. И скорее всего сейчас они либо уже вывезены за границу, либо осели в частных коллекциях. По нашим сведениям, у Бердова был подельник. К сожалению, нам не удалось доказать его вину.
– И как фамилия этого предполагаемого подельника?
– Чернов. Тогда он был офицером милиции, а сейчас возглавляет не то юридическую фирму, не то детективное агентство.
– Ну что ж, спасибо за информацию, Александр Михайлович.
– Какие пустяки, – благодушно улыбнулся кузнецов. – Кстати, если вам удастся узнать что-нибудь новенькое или потребуются консультации – звоните, не стесняйтесь. Я хоть и отошел от следственных дел, но иной раз непрочь вспомнить молодость. Да и дело, согласитесь, любопытное.
Я охотно поддакнул Александру Михайловичу, меня это дело заинтересовало в не меньшей мере, чем его.
Кузнецов моим появлением был озабочен, возможно даже напуган. Во всяком случае мне показалось, что он нервничает. Отчасти он подтвердил это, предложив свои услуги в качестве консультанта. Дабы повысить градус переживаний бывшего следователя я подбросил ему уже по выходе из кафе еще одну информацию:
– Вы знаете, что убили Костю?
– Какого Костю? – резко повернулся он в мою сторону.
– Двоюродного брата Эдуарда Бердова. Шесть лет назад ему было лет шестнадцать, но не исключено, что он многое знал.
– По делу этот молодой человек не проходил, – нахмурился Кузнецов, – но кто его знает – может, действительно причастен.
После встречи с бывшим следователем у меня возникли кое-какие предположения, но подтвердить их или опровергнуть мог только один человек – Наталья Бердова, двоюродная сестра убитого шесть лет назад Эдуарда и родная сестра умершего вчера Кости. Честно говоря, я испытывал большую неловкость, беспокоя ее в столь неурочный и трагический час. Оправданием мне служило только то, что действовал я не из праздного любопытства. До меня доходили слухи, что Наталья выходила замуж, но семейная жизнь не сложилась. И сейчас она, кажется, одинока. Я не видел ее несколько лет и был удивлен происшедшими с ней переменами. Раньше это была очень яркая и жизнерадостная девушка, а сейчас предо мной стояла пожившая и много чего повидавшая женщина с сухим и строгим лицом. Нельзя сказать, что она выглядела старше своих лет, но горе никого не красит, это точно.
Разговаривали мы во дворе, поскольку я не рискнул подняться в квартиру Бердовых, да меня туда и не приглашали.
– Тебя Чернов послал?
– Нет. Прими мои искренние соболезнования.
Наталья промолчала. Просто сидела на лавочке и смотрела в даль.
– Костя был талантливым художником, – сказала она, наконец, глухо. – Талантливее Эдика. Какое-то проклятие на наш дом.
– Это ты рассказала Чернову о смерти Кости и краже картин?
– Да, – кивнула она головой. – Мы встретились случайно. Я была не в себе. В общем, я высказала ему много лишнего. Ты наверное знаешь, что это именно он убил Эдика.
К убийце сына Ирина Васильевна Бердова обращаться за помощью не стала бы. Это ясно как дважды два. Выходит, Чернов обманывал меня с самого начала, преследуя свои далеко идущие цели. Что ж, это открытие развязывало мне руки.
– Трагическая случайность, – мягко сказал я. – Согласись, твой двоюродный брат не был ангелом. Он тоже убил человека.
Наталья глянула на меня почти с ненавистью, а я пожалел, что вообще затронул эту тему. Какое это теперь имеет значение: о мертвых либо хорошо, либо ничего.