Фотограф. Цикл рассказов
Шрифт:
– Я, извиняюсь, на Кривошеина работал. Но он уехал. То есть сбежал. В общем, его нет, а мясо осталось.
– Куда сбежал?! – воспарил гордым соколом над столом «полковник». – В Саудовскую Аравию?!
– А почему в Аравию? – не понял вконец сбитый с толку Сидоров. – Есть же и другие места?
– Встать! – рявкнул Чернов так, что бегавшие по телу Сидорова мурашки добежали и до моей спины.
На Черновский рык мгновенно откликнулся не только Сидоров, но и Сеня Шергунов, которого к слову никто не просил подниматься со стула. Но раз уж место все равно пустовало, то я его немедленно занял, чтобы смотреть разворачивающийся спектакль со всеми удобствами. Чернов, что называется, вошел в образ и прямо-таки купался
– Подойдите к столу, – приказал Чернов Сидорову. – Это вы писали?
– Виноват, – прошелестел посиневшими губами Сидоров. – Но тут какая-то ошибка.
Свинину мы покупали в Германии, это я точно помню.
– А в бумагах значится Саудовская Аравия, – ехидно заметил я. – А международное положение нашей страны вам, разумеется, известно. И об антитеррористической операции вы, конечно, знаете. А имя Бен Ладена вам ничего не говорит?
Сидоров начал покрываться холодным потом. Не то чтобы он был знаком с Бен Ладеном, но имя его слышал. А главное, его до поросячьего визга испугала невесть откуда взявшаяся в бумагах «Саудовская Аравия» и замаячившая перспектива оказаться причастным к темным делам Аль Каиды.
– Отравленным мясом торгуешь, ренегат!
– Никак нет, – упавшим голосом возразил Сидоров. – Мясо не отравленное, оно тухлое. Вот и товарищ подтвердит.
– Угу, – сказал честный Сеня. – Тухлое.
– Не верю, – вслед за Станиславским повторил Чернов.
– Мамой клянусь! – запричитал Сидоров. – Сам нюхал.
– А зачем вы тухлое мясо привезли из Саудовской Аравии? – слегка помягчал лицом и голосом «полковник».
– Да из Германии мясо! – заканючил Сидоров. – Это Колька, гад, все напутал. Чтоб он провалился со своей политикой. Вписал, видимо, второпях. Он же у нас с дыркой в голове. Все у нас как с ума посходили, когда Кривошеин смылся. Товар же лежит на складах и вроде как ничейный. Вот Колька мне и предложил, давай лоха кинем. Чем мы других хуже. А мясо тухлое, это я вам как на духу. Да разве ж я бы стал отравленное мясо продавать. Да никогда в жизни.
– У жулик, – обиженно протянул Сеня.
– Допустим, – не стал спорить покладистый Сидоров. – Но ведь не террорист же гражданин начальник, вот и товарищ подтверждает.
– Тамбовский волк тебе товарищ, – огрызнулся вконец расстроенный Шергунов.
– Капитан Веселов, – оборвал командирским Рыком завязавшийся обмен любезностями Чернов.
– Я.
– Поедите с подследственным. Деньги изъять и передать на экспертизу. Сидорова завербовать в агенты и взять подписку о невыезде.
– Есть.
– А мясо? – растерянно спросил Шергунов.
– Мясо – на свалку, – распорядился «полковник». = И чтобы ни одна живая душа… Вы меня поняли, гражданин?
– Так точно, – радостно вякнул Сидоров.
– Свободны, – веско сказал Чернов. – Пока свободны.
Деньги у Сидорова я, конечно, изъял. Нельзя сказать, что расставался он с ними легко и весело. Но тут уж ничего не поделаешь. Это о таких ситуациях в народе принято говорить: «Не в деньгах счастье».
– А подписка? – спросил экспедитор, когда я с деньгами направился к выходу.
– Какая еще подписка?
– О невыезде.
– Обойдешься, – строго сказал я. – От нас не бегают. Запомните это, агент Сидоров.
История десятая. ЖАЛО ЗМЕИ
Я подоспел, что называется, к шапочному разбору. Труп уже грузили в машину «Скорой помощи», а по опустевшему кафе бродили правоохранители с сосредоточенными лицами, обнюхивая углы. Бледный Сеня Шергунов давал показания следователю,
Картина происшествия была такова: по неустановленным пока причинам в кафе погас свет. И хотя время было не позднее, что-то около восьми вечера, но в зимнюю пору смеркается быстро, а потому тьма в помещении наступила полная и непроглядная. Видимо, свет погас не только в кафе, но и во всем квартале, поскольку уличные фонари тоже не горели. В довершение всех бед даже обычно пунктуальная луна не вышла в этот вечер на трудовую вахту по причине пасмурной погоды. Словом, когда раздался вопль «пожар!», люди, заполнившие кафе под завязку, в это сразу поверили и ломанули к выходу, не соблюдая элементарного порядка. Попытки обслуживающего персонала остановить панику, ни к чему не привели. Серьезных последствий, впрочем, толчея на выходе не имела. Синяки и шишки, разумеется, не в счет. Но когда свет зажегся, а зажегся он через пять минут, в опустевшем кафе обнаружили труп. То есть поначалу все подумали, что человеку просто стало плохо, но когда примчавшийся из начальственного кабинета Сеня Шергунов, используя свою немалую физическую силу, перевернул на спину худого, но рослого немолодого посетителя, то вдруг выяснилось, что тот мертв. И умер он не от инфаркта, спровоцированного паникой – его убили ударом ножа. Удар пришелся прямо в сердце, так что пенсионер, скорее всего, умер мгновенно, даже не вскрикнув. Орудие преступления мне показал Олег Рыков, принимавший участие в расследовании.
– Со старанием сделанная вещичка, – сказал он. – Наверняка народный умелец руку приложил.
Рыков был прав. Деревянная резная трость стоила того, чтобы при взгляде на нее прицокнуть языком от восхищения. Сработана она была в виде змеи, причем пастью вниз, а из этой пасти в данную минуту торчало потемневшее от крови стальное жало. Если верить свидетелям, то эта смертоносная трость принадлежала убитому. Опираясь на нее, он сегодня вошел в кафе около семи часов вечера. Никого его появление не удивило, поскольку он был здесь частым гостем. Садился он обычно у окна, выпивал чашечку кофе, заедал пирожным и спокойно уходил, никого не потревожив ни словом, ни взглядом. Так продолжалось ежедневно чуть ли не со дня открытия кафе.
Если верить паспорту, найденному в кармане убитого, то фамилия его была Костриков, имя-отчество Семен Васильевич, а проживал он в соседнем доме. Расторопный майор Рыков, возглавлявший оперативную группу, с помощью своих сотрудников без труда установил, что Костриков не был женат, детей не завел, зато имел две судимости и отмотал в местах неблизких в общей сложности десять лет. В гости Костриков никого не приглашал и сам вроде ни к кому не ходил. Ничего примечательного в его квартире обнаружено не было. Если покойный и скопил за шестьдесят прожитых лет какие-то богатства, то он явно их не афишировал.
Меня это убийство касалось постольку, поскольку я был совладельцем данного кафе на паях с Сеней Шергуновым и Виктором Черновым. Виктор приехал, когда правоохранители уже свернули работу, но, тем не менее, успел получить строгий наказ от следователя прокуратуры Синявина, не лезть в чужие дела и не мешать проведению расследования компетентными органами.
– Тебя это тоже касается, Фотограф, – грозно глянул в мою сторону Синявин перед тем, как окончательно с нами расплеваться.
Вообще-то фамилия моя Веселов, и мне страшно не нравится, когда профессию мне навязывают в качестве прозвища, но спорить с работником прокуратуры я не стал, дабы не обострять и без того напряженную ситуацию.