Фотограф
Шрифт:
– Кусайте, – хрипло подсказал Егор, и я подчинилась. – У вас отлично получается, – добавил он и выбросил хвостик клубники в сторону. – Теперь мороженое. Оно лежит в морозилке.
Подозрительное томление внизу живота заставило меня двигаться чуть плавнее и наклониться к морозилке без протестов. Да, я по-прежнему была лишь в футболке и трусах перед всё тем же незнакомым мужчиной, но теперь… Теперь это чувствовалось иначе. Мне хотелось даже немного прогнуться в спине. Я чувствовала на себе горячий взгляд Егора, слышала, как
Я достала мороженое не спеша и вновь вернулась на своё место.
– Возьмите эту ложку, – голос Егора был низким и уже не таким мягким, как прежде. – Да, ее. И выкладывайте ею мороженое в миску.
Выложить мороженое из стаканчика – что могло быть проще? И тем не менее вторая порция сразу полетела прямо ко мне на грудь. Я охнула от холода, а Егор перегнулся через стол и рукой стал убирать мороженое. Сначала быстро, потом всё медленнее и всё пристальнее глядя мне в глаза, будто проверял – когда я отшатнусь. Или хотя бы остановлю его словами.
Потому что рука его задевала то одну грудь, то вторую, а иногда… иногда он задевал и… сами вершинки.
Что сделала я? Ничего. Я могла только дышать – и то прерывисто. Я понимала, что он делал неправильные вещи, запретные. Что Эрик бы наверное развёлся со мной, узнай он об этом. А так же – что Эрик никогда так не гладил меня. И мне казалось, что трусы на мне и впрямь становились… влажными?
Мое сердце колотилось с запредельной частотой, и если бы Егор сам не остановился, то возможно я бы так и стояла перед ним, послушно подставляя… себя под его руку.
– Так лучше? – хрипло спросил он и, не дожидаясь ответа, сказал. – Давайте продолжим. Только в этот раз… постарайтесь аккуратнее.
– Да, – шепнула я.
Облизнув пересохшие губы, я вернулась к мороженому, то и дело бросая взгляды на Егора. Он сидел с другой стороны кухонного островка в странно-напряженной позе, словно что-то ему мешало. Он продолжал периодически делать кадры, и я была уже рада этому привычному звуку.
– Кажется, всё, – тихо сказала я и вопросительно посмотрела на Егора.
– Тогда ешьте.
– А вы?
– Я по-прежнему фотограф, Мила, – чуть улыбнулся Егор. – Возьмите десертную ложку и ешьте. Смакуйте.
Я честно старалась есть, смакуя, но видимо у меня не слишком-то получалось, потому что Егор, не выдержав, встал.
– Я вам помогу.
Он обогнул кухонный островок и забрал ложку из моих рук. Я шагнула назад и уперлась попой в столешницу. Егор зачерпнул мороженое ложкой и поднёс его к моему лицу.
– Приоткройте ротик, Мила, – сказал он, и я, глядя на него, подчинилась. – Не торопитесь. Ешьте медленно.
Так я и старалась делать, не замечая объектива фотоаппарата, но чувствуя только напряжение во всем теле и тянущую потребность… в чём-то. Желание получить… получить что-то немедленно. Что-то, что мог мне дать Егор.
Я закрыла глаза, стараясь успокоится или взять себя в руки, но почувствовала, что по подбородку стекает немного мороженого. Не успела я ничего сделать, как поняла, что Егор убирает его пальцем.
Наверное, я совсем уже была не в себе в тот момент. Возможно, из-за бешенного стука сердца моя голова перестала получать достаточное количество кислорода и соображать нормально.
Но так или иначе я распахнула глаза и облизнула палец Егора. Это было… горячо. Вкусно. И неправильно.
Я испуганно выдохнула, всё ещё ощущая языком кожу его пальца, а ещё осознавая, что я сделала то, чего никогда не делала, но что делали те девушки… в ту пятницу… и не только с мужскими пальцами. Паника сжала в ледяных тисках мое сердце.
А взгляд Егора с напряжённого сменился на довольный. Даже кажется торжествующий. На его лице появилась ухмылка, и это наконец отрезвило меня.
Что я делала? И почему он выглядел, как победитель? Словно выиграл пари, словно сорвал куш в казино, словно вот-вот должен был получить то, что хотел!
Сердце оборвало ритм, а голова наконец включилась. Это… это розыгрыш?! Это его игра?! Он это специально всё делал?! Специально… дразнил меня… развращал меня… возбуждал меня… Он хотел… хотел использовать меня?! Хотел сделать со мной что-то… хотел, чтобы я прямо сейчас раздвинула перед ним… свои ноги и… и дала ему…
Мокрые трусики показались мне противными и липкими, и мне захотелось немедленно избавиться от всей этой пошлой одежды.
– Вы... – с трудом хрипло выдавила я. – Вы извращенец! Это… отвратительно! Пропустите!
Я оттолкнула Егора в сторону и выбежала с кухни. Моя одежда лежала здесь же на мягком пуфе, и я разом подхватила и ее, и сумку, и бросилась прочь.
Егор
Я гнал по трассе. Мотор моей машины позволял мне с легкостью обгонять почти всех – и я пользовался этой возможностью по полной.
Не то чтобы у меня был повод торопиться, нет. Я просто ехал к стриптизерше. Слова командоса “не смей называть ее так! Особенно теперь, когда она…” не шли у меня из головы. Что могло на этот раз стрястись с этой эксгибиционисткой?
Мне было любопытно. Может, она решила податься в монашки? Это подходило под слова командоса, но не вязалось с самой стриптизершей. Впрочем, от таких, как она, никогда не знаешь, чего ждать.
В голову внезапно пришла девушка в сером. Как выяснилось, порой и от стесняшек не знаешь, чего ждать! Ее побега из студии я точно не ожидал. Всё шло… так предсказуемо. И разделась, и клубнику с рук съела, и за мороженым нагнулась, и не протестовала, когда я трогал ее грудь – а рука, между прочим, так и просилась обхватить, сжать, поперекатывать! Такую грудь просто преступление не помять.