Фотосессия в жанре ню. Бонд, мисс Бонд!
Шрифт:
– Ку-да?!! – безмятежно удивился ее преследователь.
У него был веселый людоедский бас.
«Куда, куда вы удалились, весны моей златые дни?» – крайне некстати вспомнилось Ольге Павловне незабываемое, пушкинское.
Время года действительно было совсем не то, и серебряный зимний вечер отомстил за себя, подложив размечтавшейся о золотых весенних днях Ольге Павловне большую свинью.
Поскольку природа частенько бывает обманчива, большая свинья имела вид маленькой заснеженной канавки. Оля споткнулась и полетела носом в сугроб, но в последний момент вспомнила о фунтике с окурками, раздавить который не хотелось бы, и приземлилась на прямые руки, оказавшись в классической стойке для отжимания от пола. Растопыренные розеткой пальцы утонули в сыром снегу и моментально закоченели. Увесистая торба закачалась под животом, как тяжелое вымя.
– Ну, что? Познакомимся, красавица? – пугающе нависнув над Олей, любезно предложил жизнерадостный людоед.
«Красавица, спортсменка, комсомолка!» – промелькнуло в смятенном мозгу потенциальной жертвы.
– На помощь! – поставленным учительским голосом вскричала она.
– Тихо, тихо! – всплеснул руками людоед.
– Стоять! – донеслось со двора.
Людоед оглянулся. Спортсменка-красавица, не меняя позы, повернула голову и, часто моргая, посмотрела на оформленный четким полукругом свет в конце туннеля.
Сквозь теплое золотое сиянье эффектно прорвался косматый черный зверь.
– Что за черт? – удивился людоед.
Оля молча помотала головой, возражая: у черта никак не могло быть сверкающего нимба над головой.
Как это часто бывало, она оказалась права.
Быстро приблизившись, неправильный черт оказался небольшим медведем в парчовом кокошнике, волокущим за собой Деда Мороза в потрепанном тулупе.
Рождественской благодати в этой парочке не было никакой!
Ездовой медведь скалил зубы, как макака, и рычал, как трактор. Дед Мороз ругательно гудел и воинственно размахивал на редкость миниатюрным мешком. Судя по размеру, в нем были подарки для лилипутов.
А вот подарков для людоедов, судя по всему, у этого конкретного Дедушки не было.
Изящной глиссадой обогнув закаменевшую, как садовая скамейка, Ольгу Павловну, неправильный Дед Мороз с размаху стукнул ее преследователя лилипутским мешком с подарками, и людоед беззвучно полег рядом с собственной несостоявшейся жертвой.
Ольга, впрочем, этого уже не увидела, потому что ее атаковал медведь.
Ваня Пух приветственно облизывал знакомое лицо, не обращая внимания на то, что целует уже обморочно спящую красавицу-спортсменку.
– Здрасте, приехали! – воскликнул Малинин и отпустил поводок своего ездового медведя.
В третий раз за три дня поперек его жизненного пути решительно, как шлагбаум, возлегла прекрасная дева!
Андрей отогнал от нее медвежонка, присел на корточки и похлопал ладонью по бледной щеке. Щека дернулась, ресницы вспорхнули, открывая светлые и совершенно безумные глаза, идеально подходившие к классической реплике: «Где я? Кто я?»
– Безумству храбрых поем мы песню, – сказал Андрей.
Медвежонок Ваня, среагировав на слово «песня», деловито потянул притороченную к поясу хозяина балалайку.
– Горький? – недоверчиво прошептала прекрасная дева.
– Необязательно. Если хотите, называйте меня сладким! – в порыве необыкновенной любезности предложил Малинин.
– Вы кто? – моргнув, спросила Оля.
– Мы где? – подсказал ей следующий вопрос горько-сладкий Малинин.
– Брынь! – изобразил медведь на балалайке, в меру сил освежая короткую девичью память.
– Ой! – Ольга засучила ногами, пытаясь отодвинуться. – Опять вы?!
– Те же и мишка! – провозгласил Малинин, свободной от девичьей щечки ладонью отпихивая за спину названный персонаж.
Персонаж мотал башкой и бодался – рвался на сцену.
– Вставайте!
Андрей потянул деву за руку, поднимая ее на ноги и таким образом спасая от новой серии медвежьих поцелуев.
– Все в порядке?
– Я не уверена.
Прислонившись спиной к стене, Оля с третьей попытки расстегнула забившуюся снегом «молнию» сумки и первым делом проверила состояние бумажного фунтика.
– Курим? – удивленно промолвил Андрей при виде кучи окурков.
Не отвечая ему, Оля оставила сумку и полезла в карманы. Поочередно извлекла из них одинаковые пластмассовые бутылки и удовлетворенно кивнула.
– И пьем! – резюмировал Андрей.
– Послушайте, что вам от меня нужно? – обиделась Оля.
– Мне? От вас? – искренне удивился Малинин. – Ох, вы…
– Брынь! – снова сделал дрессированный мишка, всегда готовый к старой песне о главном – новых кленовых сенях.
– По-моему, это вам от меня все время что-то нужно! – закончил Андрей.
– Вы так думаете?
Тихое безумие в светлых глазах уступило место напряженному размышлению. Внутренний голос Малинина сказал, что это не к добру. В выражении лица Ольги Павловны, рассматривавшей Андрея Петровича, было что-то от голодного аборигена племени маори, знаменитого своими смелыми кулинарными экспериментами с бледнолицыми путешественниками.
Внутренний голос настоятельно посоветовал – делать ноги.
Андрей машинально посмотрел на ноги Ольги Павловны, доступные заинтересованному взгляду на максимальной их протяженности благодаря распахнувшемуся пальто и задравшейся юбке, и пропал: это зрелище его слишком увлекло.
– Это вы его? – тем временем спросила Оля, закончив изучать Малинина и приступив к осмотру распростертой на снегу фигуры в черном – правда, с безопасного расстояния и из-за широкого плеча своего спасителя.
– Ваш знакомый? – хрипловато и холодно поинтересовался Андрей, с трудом оторвав взгляд от дырки на коленке, обтянутой плотным шерстяным чулком.
На фоне темной, слегка замахрившейся ткани белая кожа в дырке казалась прозрачно-белой и гладкой, как сосулька. Андрею захотелось ее потрогать. Он спрятал руки за спину и слегка покраснел.