Фраер вору не товарищ !
Шрифт:
– Мокрое, - пробормотал он.
– Чего оно здесь валялось? Мне это сразу в глаза бросилось. Смотрю, вроде тряпка какая-то валяется. А это, оказывается, полотенце. И хорошее полотенце, между прочим.
Костя отложил журнал, подошел к нему, отобрал полотенце, повертел в руках, понюхал, расправил, осмотрел с двух сторон. Новое, чистое полотенце, только мокрое с одного конца.
– Может, вытирали им что? Но вроде никаких следов: ни грязи, ни крови, ничего. Непонятно.
– Здесь много чего непонятного, - пробормотал Самохин.
– И самое непонятное - почему его убили, - согласился
– С Горбуновым все ясно, как на ладони. Заказали - убили. Заказал тот, кому было выгодно. А здесь полный туман. Кто? Как? Неужели, за ствол убили? Просто не верится.
– Потому что все произошло случайно, спонтанно, неожиданно, - покачал головой Самохин.
– Трагическое стечение обстоятельств. Такие дела самые сложные. Теперь все наши предположения - это мыльные пузыри. Щелк, и разлетелись. Нужны четкие, весомые доказательства.
Полковник ушел в себя, пытаясь сопоставить отрывочные факты. Пока ничего внятного не вырисовывалось. Хорошо, Сурков вернулся в квартиру, завел разговор с хозяйкой. Но там оказался посторонний, Сурков не смог его задержать, завязалась драка, и тот его убил. Но судя по вещам, которые находятся на своих местах, драки не было. Значит, этот посторонний был достаточно силен, чтобы вырубить Суркова одним ударом. Мог ли быть этим посторонним Волков, щуплый паренек, отмотавший срок на зоне, а не проводящий время в спортзале? Очень сомнительно.
Костя прошелся по квартире, заглянул в спальню, подошел к шкафу, провел рукой по висящим там платьям. Вернулся в комнату.
– И почему у шкафа дверца была открыта, интересно? А, Аркадий Михалыч?
Самохин устало пожал плечами. У него пока нет ни мыслей, ни версий. Сначала нужно иметь хоть какие-нибудь улики, а потом начинать соображать.
– Вещи собирали перед тем, как свалить, - предположил Тарасенко.
– Какие вещи? Ну, платья красивые, согласен, и наверное, дорогие. Так ведь не взяли же ничего. Все аккуратно развешаны. Хоть бы одна пустая вешалка болталась.
– Может, она там деньги хранила? Схватила деньги и бежать.
– Ничего она там не хранила, - пробурчал Самохин, помолчал немного и добавил внятно: - Там сидел Он! Все время, пока мы тут с Сурковым лясы точили?
– Кто?
– Любовник, приятель, кореш, не знаю! С прошлым и настоящим который.
– Волков?
– как бы невзначай бросил Костя.
– Может быть! Но пока нет доказательств, я не поверю, что это он. Не поверю! Тюрьма калечит, но не настолько, чтоб на мокруху идти. Даже ради ствола. Да и силы у него не те. Чтобы человека ударом свалить, другая комплекция нужна. Потяжелее.
Костя ещё раз прошелся в спальню, отодвинул платья в сторону, залез в шкаф. Проверил версию. Вернулся обратно.
– Значит, получается так, Аркадий Михайлович: Сурков заявился к ней с расспросами, а этот бандюга из шкафа выскочил и одним ударом его уложил.
Самохин пожал плечами.
– Может, двумя...
В комнату вошли два санитара, развернули большой черный полиэтиленовый пакет, засунули в него тело капитана и с таким жутким свистом застегнули молнию, что Самохин даже поморщился. Затем ни слова не говоря уложили этот мрачный мешок на носилки и понесли на выход, задевая мебель. Полковник проследил за ними и тяжело вздохнул.
Через час оперативники отправились в управление. Самохин заметно сдал, был осунувшийся и мрачный. У Кости появилось ощущение, что полковнику уже все надоело, его тянет на покой, и заниматься убийствами у него нет никакого желания. Он даже не воспринял с воодушевлением известие, что Балашов проверил отпечатки, найденные в квартире Каретниковой. Казалось, полковник уже знает результаты заранее.
– Есть много однотипных отпечатков, принадлежащих женщине, - начал издалека Николай, появившись в кабинете полковника.
– Скорее всего это отпечатки хозяйки квартиры. Также много отпечатков другого лица. Я проверил по картотеке. Все эти отпечатки принадлежат Волкову Андрею Григорьевичу, ранее судимому. Остальные отпечатки старые и плохо сохранившиеся.
Николай надеялся, что шеф подпрыгнет от радости. Но лицо полковника стало ещё более печальным, он тяжело вздохнул и опустил голову. Костя показал удивленному эксперту на дверь, и Николай, разочарованный, удалился.
– Значит, все-таки он, Волков...
– пробормотал Самохин.
– Не думал, не думал, что он может пойти на это. Эх, Андрей...
– И теперь он вооружен, - злорадно проговорил Костя.
– Да, это самое неприятное...
– вздохнул полковник.
– Я вот все думаю, а связаны ли эти два убийства - нашего Суркова и ихнего Горбунова. А, как вы думаете?
– Думаю, не связаны, - сразу сказал Тарасенко.
– Там заказуха, здесь бытовуха. Ничего общего.
Костя думал немного подольше.
– Вряд ли. Хотя кто его знает. Стоило в нашем городе появится Волкову, как начались убийства. Словно только его и ждали. Вот увидите, это ещё не последнее.
Самохин разочаровано переводил взгляд с одного на другого, хотел, видно, получить подтверждение своим мыслям, но вот, не получил.
– А я думаю, связаны. Крепко связаны. Через одну крупную фигуру. Пока ещё не знаю, какую. Либо это Махров, либо Притыкин. Кто из них двоих стоит за этими убийствами, покажет время. А сейчас нам нужен свидетель...
– Свидетель чего?
– уточнил Костя.
– Не знаю чего!
– отмахнулся полковник.
– Просто свидетель, который сможет нам хоть что-нибудь рассказать.
Удачно избежав встречи с ментами, Махров с Боксером решили немного успокоить нервишки и заехали в небольшой ресторанчик, расположенный неподалеку от люськиного дома. Махров ограничился рюмкой виски, а Витек хлопнул два бокала водки, но все равно не мог унять нервную дрожь. Убийство мента не прошло даром даже для его железной психики. Минут двадцать они молча пялились в донышки бокалов, пытаясь, очевидно, найти там ответ на мучивший обоих вопрос - какие ждать последствия? Ясно, что менты это дело не пустят на самотек, как они поступают с другими делами, а будут заниматься им вплотную. Но смогут ли они выйти на их след? Почему бы и нет? Если была хоть малейшая ошибка, то можно, как говорили в старых фильмах, сушить сухари. А от ошибки никто не застрахован. Наконец, Витек оторвался от созерцания своего бокала, оглянулся по сторонам, на пустые соседние столики, сказал негромко: