Фрагменты
Шрифт:
Маркусу показалось, будто его ударили под дых: Партиалы патрулируют пролив.
Одиннадцать лет они почти не покидали своих территорий, разве что предпринимали молниеносные разведывательные миссии, подобно той, что совершила Херон, но делали это всегда скрытно — люди об этом даже не подозревали. А теперь Партиалы открыто патрулируют границу.
Маркус осознал, что его рот открыт, и крепко сжал зубы.
— Люди должны знать, — сказал Вульф. — Они в любом случае узнают — один из кораблей подойдет слишком близко, и его увидит каждый фермер Северного Побережья. Из известного нам можно заключить, что некоторые Партиалы уже сошли на
— Значит, наша холодная война распаляется, — сказал Скоусен. Он казался посеревшим и высохшим — будто был трупом с дорожной обочины. Помедлив пару мгновений, он сглотнул и опустился — почти рухнул — на свое место.
— Если позволите, — произнес Маркус и понял, что в какой-то момент поднялся на ноги. Он опустил глаза на свою папку, раздумывая, что с ней сделать, затем просто закрыл и стал держать перед собой, будто бы надеялся, что она послужит ему броней. Он посмотрел на членов Сената, размышляя, была ли Херон права: мог ли один или несколько из этих людей быть агентом Партиалов. Осмелится ли он говорить? Может ли позволить себе промолчать? — Прошу прощения, — снова начал он. — Мое имя — Маркус Валенсио...
— Мы знаем, кто вы такой, — сказал Товар.
Маркус нервно кивнул.
— Я считаю, что обладаю б ольшим опытом нахождения на территории Партиалом, чем кто-либо еще в этой комнате...
— Именно благодаря этому мы и знаем, кто вы, — сказал Товар, взмахивая рукой. — Представляться — излишне, переходите к сути.
Маркус сглотнул, и внезапно забыл, из-за чего вообще поднимался; ему показалось, что нужно было что-то сказать, но он не чувствовал себя тем, кто должен был это делать. Он даже не знал, что именно нужно было сказать. Он оглядел комнату, всматриваясь в лица собравшихся здесь специалистов и политиков, задаваясь вопросом, кто из них был предателем и был ли вообще такой.
Он подумал о Херон, о ее поисках Нандиты и понял, что единственный здесь знал достаточно, чтобы сказать хоть что-нибудь. Был единственным, кто слышал предупреждения Херон. «Мне просто нужно придумать, как выразить все это и самому не показаться предателем».
— Я хочу сказать, — в конце концов произнес он. — Что Партиалы, которых мы встречали, проводили эксперименты. У них кончается «срок годности» — они все скоро умрут — и они желают излечить это так же сильно, как мы хотим излечить РМ. Даже, возможно, сильнее — они вымрут раньше.
— Мы знаем о «сроке годности», — сказала Кесслер. — Это было лучшей новостью за последние двенадцать лет.
— Не считая лекарство от РМ, — быстро вставил Хобб.
— Это вовсе не хорошая новость, — сказал Маркус. — Этот их «срок годности» перебрасывает нас с раскаленной сковороды... в жерло вулкана. Умрут они — погибнем и мы. Нам нужен их феромон, чтобы излечиться самим.
— Поэтому мы и пытаемся выделить его искусственным путем, — сказал Вульф.
— Но ничего не получается, — сказал Маркус, показывая сенаторам свою папку. — Мы могли бы несколько часов перечислять вам все, что испробовали, и причины неудач, но вы бы все равно не поняли научную сторону вопроса — пожалуйста, не примите это за оскорбление, — но смыла в перечислениях нет: ничто из испробованного нами не сработало. «Почему» оно не сработало не так важно. — Маркус опустил папку на стоящий за ним стол и снова повернулся к сенаторам. Их молчаливые направленные на него взоры заставили его внезапно почувствовать легкую тошноту, и молодой человек скрыл ее улыбкой. — Не нужно аплодисментов, плохие новости у меня тоже есть.
Товар поджал губы.
— Не знаю, что такое вы собираетесь сказать, что превзойдет первую часть вашей речи, но я в нетерпении услышать это.
Маркус почувствовал, что на нем сосредоточилось внимание всей комнаты, и подавил в себе желание произнести еще одну остроту. Они вырывались у него непроизвольно, когда он нервничал, а сейчас он волновался больше, чем когда-либо. «Не я должен делать это, — подумал он. — Я медик, не оратор. Не участник дебатов. Не лидер, не...
...Я не Кира. Это ей следовало бы быть здесь».
— Мистер Валенсио? — подал голос Сенатор Вульф.
Маркус кивнул, решившись.
— Что же, раз вы спрашиваете, то вот что я хотел сказать: руководительница встретившейся нам фракции Партиалов, та, что захватила в плен Киру, была кем-то вроде доктора или химика; ее называли «доктор Морган». Потому-то они и отправили отряд Партиалов на Манхэттен все те месяцы назад, потому-то и пленили Киру: доктор Морган считает, что возможность излечение Партиалов каким-то образом связана с РМ, а значит — связана с людьми.
Очевидно, эксперименты на людях они ставили и раньше, еще до Войны с Партиалами, и если они решат, что это может спасти их жизни, то захватят в плен стольких из нас, сколько им понадобится. Они могут просто попытаться снова заполучить к себе Киру — или же всех нас разом. Возможно, сейчас они точно так же заседают где-то на противоположном берегу пролива и пытаются решить, как наилучшим образом захватить пару-тройку человек для экспериментов. Или же, если те рапорты, о которых вы упомянули, истинны, Партиалы свои собрания уже провели, а теперь приступают к осуществлению своих планов.
— Это секретная информация, — произнес Сенатор Хобб. — Нам необходимо...
— Если позволите, я хотел бы подвести итог, — прервал его Маркус, поднимая руку. — Существует группа суперсолдат, — он загнул один палец, — имеющих специальную военную подготовку, — он загнул другой, — которые превосходят нас численностью в приблизительном соотношении тридцать к одному, — третий палец, — которые достаточно отчаялись, чтобы пойти на все, — четвертый палец, — и которые верят, что «все» в данном случае означает «захват в плен людей и проведение над ними экспериментов». — Маркус загнул последний палец и молча поднял кулак в воздух. — Господа сенаторы, эта информация может быть секретной, но я готов поспорить, что Партиалы рассекретят ее гораздо раньше, чем выдумаете.
В комнате воцарилась тишина, все глаза были уставлены на Маркуса. Несколько тяжелых, долгих мгновений спустя Товар наконец заговорил:
— То есть вы думаете, что мы должны защищаться.
— Я думаю, что до смерти напуган и мне нужно научиться помалкивать, когда все на меня смотрят.
— Защищаться — неосуществимый план, — произнес Вульф, и остальные сенаторы резко выпрямились от неожиданности. — Наша Армия обучена и оснащена так хорошо, как только может быть армия людей. На всех берегах у нас расставлены посты, под каждым до сих пор стоящим мостом заложена бомба, места для засады в возможных точках вторжения уже нанесены на карту и подготовлены к обороне острова. Но неважно, насколько хорошо мы подготовлены, приличного размера фракция Партиалов об нас даже не споткнется, если начнется ее вторжение.